Дело Бутиных

— «Очень приятно», а дулю в зубы. Фирма называется! Признались бы народу, что в кассе мыши гуляют, а то — Нерчинск, расчеты. Не можете разнесчастную задолженную четвертную выдать! Иван Степанович завтра явится: «А ну, выкладывай, без кренделей ваших, мои кровные семьсот тысчонок с процентиками!» Тады чо? Я же их, умных дуралеев, упреждал: хрен получат из текущих доходов. Вот к послезавтрама чтоб моя четвертная была в наличности! А то, ей-ей, на весь Иркутск осрамлю! Вот так, раб Божий Фалилеев, господин разлюбезнейший!

Ветошников запахнул полушубок, нахлобучил собачью шапку и вышел из конторы. Белый, словно мел, с обвисшими бакенбардами, Фалилеев опустился на деревянный стул с высокой спинкой у столика-конторки и, схватившись за сердце, шептал:

— Мы, господин Ветошников, не ожидали вашего визита, вам не отказано, мы сделаем все, как вам угодно, мы и домой вам ваши деньги предоставим... Ах, чтобы ты, дьявол козлобородый, лопнул со своей четвертной!

30

Таким способом Хаминов дал знать о себе. Ветошников, должно быть, был в курсе намерений своего родича. У Хаминова несомненно разработан план действий. Возглавить купеческий поход против бедствующей фирмы может только Хаминов. А у него авторитет среди иркутян, и половина дисконта бутинского в Иркутске в его руках!

Так размышлял Михаил Дмитриевич на другой день, выслушав доклад Фалилеева о визите Ветошникова. Он поблагодарил преданного конторщика за выдержку и за ценные сведения из стана кредиторов. И тут же подписал чек на имя Кузьмы Меркурьевича Ветошникова на выплату ему двадцати пяти тысяч рублей через ссудный банк.

Какими благодарными глазами посмотрел на него Фалилеев! Он дорожил не только своей внушительной внешностью, но и своей репутацией.

Двадцать пять тысяч, если взвесить, не тяжела потеря. Для миллионных дел фирмы сущие пустяки. Но в той нужде, в которой пребывала касса, и эта сумма имела иное предназначение, чем угодить на свадьбу Ветошникова. С этой мелочью он вывернется. Но сам по себе приход Ветошникова — грозовое облачко на горизонте. А за ним шла большая туча с громом и молнией, и туча эта явственно имела форму круглого простоватого лица Хаминова.

Хаминов явно уклонялся от встреч. То пребывал вне дома, разъезжая по делам или кого-то навещая. То сказывался больным. А время шло. Вот и Ветошников навел на след: что-то замышлялось, какие-то козни строились против Бутина.

Бутин решил пойти к Марьину. Они давние друзья — Марьин и Хаминов — бывшие компаньоны, близки домами. Если в последние годы ростом своего капитала Иван Степанович во многом обязан Бутину, то первые сотни тысяч ему помог сколотить мудрый, независтливый и некорыстолюбивый Марьин. Седобородый и благостный — словно апостольской красоты старость его, — Марьин никогда не кривит душой.

Он и принял его с неизменной приязнью в длинном ветхозаветном доме своем близ Старого рынка, в чистой, с богатой божницей горнице, одетый в белую полотняную рубаху под скромным черным жилетом. Старик вошел во вторую администрацию вместе с Хаминовым против своего, правда, желания.