Дело бродяжки-девственницы

– Он ударил меня. Пистолет выстрелил. Пуля пробила оконное стекло. Потом, схватив меня, он вывернул мне руку. Рука с пистолетом оказалась утопленной в рукаве. Я визжала от боли, но он продолжал выкручивать мне руку и случайно сам спустил курок. Пуля пробила пальто и попала ему в голову. Он упал и, наверное, тут же скончался. Я думаю, следов пороха на лице не осталось, потому что ствол находился в рукаве и пуля прошла через мое пальто.

Я была в панике и захотела сразу же избавиться от оружия и патронов. Я ничего не соображала, да и что я понимаю в таких вещах? Я открыла окно и выпустила все остальные пули в землю. Потом вынула гильзы из пистолета, высыпала их к себе в карман, а оружие бросила из окна как можно дальше. Потом закрыла окно и потушила керосиновую лампу.

Нужно было поскорее убираться из дома. Я хотела было сесть на попутную машину, но потом передумала, даже не знаю почему. К тому же я далеко не так привлекательна, как Вероника Дэйл. Главное, я не хотела оставлять улик.

– Что же вы сделали?

– Я знала, что мистер Феррел говорил всем, что направляется в отпуск на Северо-Запад. Я села в его машину и добралась на ней до Лас-Вегаса в Неваде. Оттуда я послала телеграмму, подписанную его именем, оставила машину и вернулась в город самолетом. Как ни в чем не бывало отправилась в универмаг. Было уже поздно, но никто на это не обратил внимания, я могу распоряжаться своим временем как хочу и не обязана работать «от» и «до».

В конце дня ко мне подошла Вероника Дэйл с запиской от Эддисона. Я сразу поняла, что это та самая девушка, которая была с мистером Феррелом; видимо, мистер Эддисон был где-то в тех краях и подобрал ее. Я задавала ей вопросы, якобы для того, чтобы выяснить ее пригодность для работы, она рассказала мне о себе и о том, как встретила мистера Эддисона. Вид у нее был самый невинный. Конечно, я дала ей работу. Но меня ужасно злило, как ловко эта маленькая сучка умеет лицемерить.

На следующий день я проходила мимо кабинета мистера Эддисона. Я услышала его разговор с Хенселом и поняла, что эта белокурая стерва задействована в целой системе шантажа, что они намерены выкачивать из мистера Эддисона деньги. Вы знаете, я всегда так восхищалась мистером Эддисоном. А тут вдруг получилось, что я должна предать его из-за такой отвратительной крысы, как Феррел. Может быть, поэтому я так и вела себя, а не только потому, что хотела уничтожить свое признание.

– Продолжайте.

– Я восторгаюсь мистером Эддисоном. Я уважаю его, я думаю, все служащие уважают и любят его. Я решила: если я как можно быстрее повстречаюсь с вами, выдам себя за мать Вероники и оплачу ваши услуги, то этим я дам мистеру Эддисону оружие против шантажа. После этого я намеревалась повидать его и все ему рассказать.

– Продолжайте, пожалуйста.

– Поэтому я и направилась к вам, выдав себя за мать Вероники, и оставила вам чек, чтобы вы могли представить его шантажисту. Мне казалось, что это может нарушить их планы, тем более если Вероника вдруг подумает, что ее мать и в самом деле в городе. Я считала, что вы догадаетесь и все равно увидите, что чек поддельный, но ни Вероника, ни этот шантажист не обнаружат этой подделки.

Мейсон кивнул.

– Я взяла вашу расписку и потом вдруг решила сказать Веронике, что мне все известно, что либо она оставит мистера Эддисона в покое, либо последствия для нее будут самые неприятные. Я так напугала ее, что она решила держаться подальше от мистера Эддисона. Потом мне пришло в голову, что когда найдут труп Феррела, то, скорее всего, решат, что это дело рук Вероники, и то, что мистер Эддисон подобрал ее, – лишь тому подтверждение. Но тут я подумала, что она все равно выкрутится благодаря своей невинной детской наружности. В крайнем случае скажет на суде, что Феррел напал на нее и она, защищаясь, выстрелила в него.

– И что же вы сделали, выйдя из моей конторы?

– Пошла к Веронике. В отеле ее еще не было. Понимаете, мистер Мейсон, я совсем не знала, что делать с этими шестью гильзами, которые остались у меня в кармане. Ума не могла приложить, а они просто жгли мне карман. Я буквально дрожала от страха. Ведь это же прямая улика. Тут мне пришла в голову хорошая мысль. Я пришла в отель, нашла комнату Вероники и попыталась открыть дверь. Дверь была заперта, но на этаже оказалась горничная, я сказала ей, что я мать Вероники, показала расписку с вашей подписью, и она, выслушав мой рассказ, увидав вашу подпись и получив доллар чаевых, открыла дверь и впустила меня в комнату. Гильзы я положила на самое дно сумки Вероники, я не думала, что она найдет их. Мне осталось лишь умыть руки и ждать, что будет. Я была уверена, что полиция все равно заинтересуется Вероникой, осмотрит ее вещи, найдет гильзы и Вероника сядет на скамью подсудимых.

– Но, – сказал Мейсон, – Вероника сама нашла их, поняла, чем это пахнет, и подбросила гильзы в комнату моего секретаря.

– Неужели? – удивилась Миртл Нортрап. – И как только эта девчонка…

– Оставьте ее в покое. У вас своих забот хватает, – посоветовал Мейсон.

– Вы правы.

Мейсон поднялся, подошел к телефону, набрал номер: