Дело беглеца

Продолжения не последовало, мозги еще работали. Падение беззащитного человека под колеса вагона до сих пор всплывало в памяти. И не важно, что другого выхода у нее не было, как убить Клауса. Текли минуты, складывались в часы. Дождь закончился в начале девятого, когда окончательно стемнело. Разошлись тучи, выглянула луна в окружении мерцающих звезд. В половине девятого сообщники покинули машину, пешком отправились на север. Риск был невелик. Отражение луны поблескивало в лужах, у сточных решеток еще бурлили воды. Ближе к жилым кварталам стали попадаться люди. Многие выходили погулять перед сном, лаяли собаки, обнимались парочки. Пешеходная улица, засаженная акацией, вывела на широкий бульвар. Там было людно, горела неоновая реклама, работали заведения. Слиться с населением не составило труда, Марта держала Михаила под руку. У ночного клуба, на фасаде которого извивалась неоновая красотка, толпилась молодежь. Отдыхающие выходили покурить, обнаружив, что распогодилось. Смеялись женщины, фальшиво пел мужчина. Мир наркотиков, пошлых развлечений и вседозволенности неумолимо разлагал людей загнивающего Запада. Оставалось дождаться полного разложения – и брать их теплыми.

Слиться с толпой оказалось несложно. Посторонних не задирали, не спрашивали, из какого района. У многих молодых людей присутствовал стеклянный блеск в глазах, движения были заторможены, а языки, наоборот, развязаны. К тротуару периодически подъезжали машины с шашечками. Кто-то садился, кого-то высаживали. Михаил среагировал – вытянул Марту из толпы, повлек к проезжей части, где остановился желтый «Ситроен», бросил водителю: «Кюрхаллее». Глупо хихикая, они загрузились в машину. Водитель недоуменно покосился: что за возрастная категория? Но комментировать не стал, повез по названному адресу. Пришлось обняться. Это тоже было странно. Марта что-то бормотала про излишнее опьянение, притворялась задремавшей. Таксист принюхивался – спиртным не пахло. Так и хотелось хлопнуть его по затылку. Можно подумать, только со спиртного людей развозит!

Кюрхаллее находилась в восточной части района Вильмерсдорф. Географически – почти центр Западного Берлина. Но небоскребы и шумные проспекты остались в стороне. Улочка освещалась фрагментами. У ее истока стояли многоэтажные дома, но к западу этажность снижалась, и с двадцатых номеров начиналось то, что в СССР с натяжкой назвали бы частным сектором. Дома стояли в стороне от дороги, имели символические ограды. На маленьких участках – газоны, кустарники. Здания имели какой-то «антиархитектурный» вид – угловатые, эклектичные, но это считалось нормой. Жилые строения выстроились в линию, за ними тянулась зеленая полоса, дальше – многоэтажки и оживленные улицы. Таксист остановился у 28-го строения, развернулся и уехал. Дальше шли пешком. В отдельных окнах горел свет, мелькали силуэты жильцов. Население ложилось рано и вставало рано. Все не как у людей: на родине Кольцова тоже вставали рано. Правда, ложились поздно.

36-й дом по Кюрхаллее был в глубине квартала. Строение невнятно вырисовывалось из мрака – что-то несуразное, словно слепленное из нескольких кубов. Но крыша над недоразумением архитектуры имелась. А также крыльцо, предполагающее вход в жилище. Над дизайном явно трудились люди, отвергающие стереотипы и при этом что-то пили и курили. Спешить было некуда, перешли на другую сторону, несколько минут изучали обстановку. Свет горел в двух окнах на боковой стороне. Еще что-то смутно переливалось слева от крыльца. Машины на парковке не было. А свет мог гореть всегда, отпугивая воров. По идее, в доме должна быть собака…

В районе царила тишина. Сквозного движения на Кюрхаллее не было – улочка упиралась в тупик. Дважды проехали легковые машины. Одна из них притормозила у соседнего здания, въехала на территорию. Вышли мужчина с женщиной, поднялись на крыльцо. «Милые бранились» – женщина что-то эмоционально выговаривала, мужчина помалкивал, видно, раскаивался, что женился на итальянке. Хлопнула дверь, ругань стихла. Пейзаж не менялся.

– Нет его дома, – предположил Кольцов. – Засиделся на работе, или возникли другие причины. Он же не обязан сидеть и ждать связного из КГБ?

– Мог бы и посидеть, – проворчала Марта. – Мне кажется, этот парень дома. Не знаю, как у тебя, а у меня нет информации о наличии у Эберхарта машины. До Фельдештрассе, где он работает, пятнадцать минут пешком. Пойдем, мы не можем ждать до утра.

Машина у Эберхарта имелась – черный «Фольксваген». Но мало ли… У крыльца Михаил задержался, стал осматриваться. Марта поднялась, позвонила в дверь. Никакой реакции не последовало.

– Тут открыто, – глухо сообщила она и запустила руку за отворот куртки. Приглашение в западню? Или милая привычка не запирать дверь?

– Марта, уходим, – выдавил Михаил. – Придем позднее, когда убедимся, что все в порядке.