Дело № 3. Вертеп санаторного типа

— А я без повода… А может, и по поводу… Ты вот расскажи, Иван, как твоя личная жизнь, как вообще жизнь, всё ли хорошо? Здоровье? Достаток? Вот водка эта коллекционная откуда? Бель-ве-де-ре… — по слогам прочитал Фёдор. — А галстук-бабочка на бутылке на кой ляд пришпандорена?

Было слышно, как Молин смеётся.

— Это итальянская! — гордо произнёс Иван. — По восемьсот долларов за бутылку.

— Ой-ё! Какая дорогущая! Я пить не буду! Я русской хочу!

Зиночке показалось, что Кольцов слегка переигрывает.

— Хотя нет, «насыпь» на сто баксов!

Молин снова заржал.

— Ты, Фёдор, журналов не читаешь, — шутливо попенял другу подполковник. — Дорогущая водка называется «Russo-Baltique» и стоит миллион четыреста тысяч долларов.

— Да ладно?!

Фёдор на минуту вышел из образа.

— Ты это серьёзно?

— Напиток помещён в бутылку из пуленепробиваемого стекла толщиной тридцать сантиметров, бутылка закрывается пробкой из белого и жёлтого золота. В нагрузку к водке идёт внедорожник с золотыми колёсами.

— Травишь? — недоверчиво спросил Кольцов.

— Я-то? Нет! Это — общеизвестный факт! А вот что с тобой происходит? Колись, из-за Зинаиды запил?

— Да причём тут Князева?

Зинуле показалось, что Кольцов перешёл на шёпот.

— При том, что ты её любишь, — спокойно продолжал Молин. — Мне-то не рассказывай. А как она с Цветовым повстречается — так у тебя и депрессняк… Я бы на твоём месте давно отшил этого олигарха, а на Зинке женился. Слышь, братуха, а давай в один день свадьбы сыграем?! А? Ты — на Зиночке, я — на Леночке, и будем семьями дружить. Помнишь, как на войне мечтали? Федька, как подумаю, что мы уже пятнадцать лет вместе…

— Мы-то полтора десятка, а ты вот с Леной своей без году неделя… Хоть бы фотку показал! — выразил недовольство Фёдор.

— Не покажу! — с вызовом заявил Иван. — Завидовать будешь! И вообще, ничего про неё не расскажу. На свадьбу придешь, сам всё увидишь! Ты от темы-то не увиливай… Ты то с Зиночкой три года вместе!

Раздался лёгкий звон стекла о стекло, и повисла пауза.

— Да Зинаида… Да она… Да у неё…

— Ещё скажи, что ноги короткие и грудь маленькая. Но, Фёдор, женщины — не лошади, там породу в душе искать надо…

— Иван! Прекрати немедленно! Ты что несёшь?!

— Вот ты ещё сейчас скажи, что я должен извиниться перед Зинаидой Львовной! Привет, Зинуль! — голос стал чётким и громким, видимо, подполковник держал телефон в руке. — Это вам моя маленькая месть за недоверие и конспирацию.

Зиночка так растерялась, что не придумала ничего лучше, чем нажать красную кнопку и отключиться.

Через секунду телефон зазвонил вновь.

— Сами разбирайтесь, дураки несчастные, — прошептала она и поставила аппарат на авиарежим[21].

Пусть думают, что хотят.

* * *

Утром зазвонил телефон, но номер, высветившийся на экране, был Зинаиде неизвестен, и она решила не отвечать.

Через минуту с этого же номера «блюмкнула» эсэмэска: «Зинаида, спасибо, что организовали охрану. Я почти в порядке. Нужно поговорить. Марат Сабитов».

Она стала думать, как лучше поступить: то ли разбудить Эмму с Нилом и объявить им, что они не станут дожидаться обеда — после которого должны освободить свои номера, — а собрав вещички, покинут санаторий прямо сейчас; то ли предоставить друзьям возможность догулять полученное время и сгонять в больницу самой, например, вызвав громилу-Виталика…

Но не дав ей ничего решить по этому поводу, в комнату постучали.

Быстро накинув халат, Зина метнулась к двери.

На пороге с виноватым видом топтался Кольцов.

— Ты чего в такую рань? Головушка не болит после вчерашнего?

— Зин, ты же меня раскусила… Зачем провокационные вопросы задаёшь?

— Так не я одна тебя раскусила… Подполковника Молина тебе тоже не удалось ввести в заблуждение.

— Злорадствуешь?

— Ни чуточки! Наоборот, радуюсь. Подожди внизу, я сейчас оденусь. Сабитов звонил, поговорить хочет…

По дороге в больницу Зиночка, игнорируя недовольный взгляд Кольцова, предупредила Синельникова о своём визите к Марату.

— Расщебеталась птичка, — угрюмо произнёс Фёдор. — Вадим Григорьевич… Вадим Григорьевич… Ты, может, уже к нему на работу устроилась? — ревниво добавил он.

— Не глупи, Фёдор! Это, скорее, Синельников пренебрёг своими делами в нашу пользу.

— Держи карман шире, Зинаида Львовна, такие волки, как этот, просто так ничего не делают. Уверен, что его корысти в этом деле пуще нашей имеется.

— А если и так! — огрызнулась Зина. — Но он — интеллигентный и образованный человек, и с ним дела иметь приятно… Мне показалось, что он внешне на Дидро похож.

— Ну-ну… «Вся сила нравственной совести заключается в осознании сделанного зла…» — кто же поспорит с великим философом. Да и Вантузу, думаю, это изречение нравится.

— Какому Вантузу? — удивилась Зина.