Дельфийский синдром

— Я не шантажист, господин комиссар! — Юл Геркрафт протянул рукопись. — Прочтите, пожалуйста, и вы сразу все поймете! Только быстрее, прошу вас!

Комиссар пробежал глазами первую страницу, хмыкнул и отложил рукопись.

— Я писатель, понимаете? Герою моего рассказа грозит смертельная опасность… Бог мой, осталось двенадцать минут и может свершиться непоправимое! Поспешите, господин комиссар!

Комиссар нажал вмонтированную под столешницей кнопку:

— Ситуация вроде бы проясняется. Вы писатель. Раз. Вы опасаетесь за жизнь своего героя. Два. Вам нужна помощь. Три.

— Не мне, а господину Блэкпойнту! Прошу вас, прочтите до конца, нет, уже поздно! Поверьте мне на слово и направьте наряд полиции для охраны господина Блэкпойнта!

— Да, да, конечно, господин э-э…

— Геркрафт.

В дверях вырос угрюмый сержант.

— Сержант, проводите господина а-э… Геркрафта к доктору Кноузу.

Юл Геркрафт вскочил со стула:

— Простите великодушно, но я, как бы вам это объяснить, вполне, так сказать, здоров!

Сержант опустил руку на его плечо:

— Здоров, говоришь, а из носа, как из крана. Пошли, приятель.

Юл Геркрафт бросил на комиссара умоляющий взгляд:

— Прошу вас, срочно пошлите наряд!

— Непременно! — приветливо рявкнул тот.

Оставшись один, комиссар рассеянно полистал рукопись, пробежал глазами последнюю страницу:

«Когда полицейские взломали массивную дверь, они увидели струйку запекшейся крови, которая, петляя, тянулась по паркету длинного коридора к спальне господина Блэкпойнта…»

По отечному лицу комиссара скользнула усмешка, он сгреб исписанные листки и бросил их в корзину. Затем потянулся к телефону, набрал номер. Ждать пришлось долго пока на другом конце провода сняли трубку.

— Алло! Господин Блэкпойнт? Вас беспокоит комиссар полиции восемнадцатого участка. У вас все в порядке?… Нет, это не шантажист, беллетрист он, тронулся на детективной почве. Так что успокойтесь. Всего хорошего, господин Блэкпойнт.

Комиссар хотел опустить трубку, передумал и набрал еще один номер:

— Доктор? Это я. Сейчас к вам доставят чокнутого литератора, синдром тот же. Скажите ему, что я принял меры, и теперь его герой вне всякой опасности. Посоветуйте ему основательно переделать рассказ, по крайней мере, вытереть паркет от запекшейся крови господина Блэкпойнта, ха-ха!

Доктор Кноуз передал пациенту слова комиссара и тот, успокоившись, изложил содержание своего рассказа. Выслушав его, доктор улыбнулся;

— Благодаря вашему проницательному таланту, господин Геркрафт, спасена жизнь достойнейшего человека! Расскажите, как вам удалось с такой точностью предвидеть развитие событий? — он подвинул к пациенту стакан с горячим эрзацем. — Выпейте, здесь довольно прохладно.

— Благодарю вас.

Юл Геркрафт отхлебнул глоток, шмыгнул носом и стал рассказывать. Доктор Кноуз слушал, не перебивая, не задавая вопросов — пусть пациент выговорится.

— В некотором роде толчком послужила мне мысль, вычитанная у одного из великих философов древности. Формулировал он ее так: если бы человек был в состоянии отчетливо рассмотреть все, что происходит с ним или представляется ему в настоящую минуту, он мог бы увидеть все, что произойдет с ним или будет ему представляться во всякое другое время. Словно током пронзила меня эта мысль, я понял, что в моих руках ключ к шифру будущего. Реального Будущего, понимаете?… В некотором роде, и в этом нет ничего удивительного, рано или поздно, не я, так кто-либо другой все равно должен был сделать этот шаг. Ведь чем занимались до сих пор литераторы? Описывали, более или менее правдиво, то, что было, что есть и что может быть. Но никто не ставил перед собой задачи описать то, что будет, обязательно будет, понимаете?…

Доктор Кноуз кивал головой, о да, он прекрасно понимал, что пациент страдает душевным недугом. Сколько их, пророков, пифий и прорицательниц прошло через его кабинет!…