Читаем Дельфания полностью

Щуплый, поцарапанный, замученный парень сидел на скамье подсудимых. Он житель поселка Горного, тридцати лет, был задержан за кражу и драку, а потом еще сознался и в поджоге. Когда он стал рассказывать о том, как это было, — как пнул ногой дверь и она открылась, — я потерял всякий интерес к тому, что происходит в зале суда. Ибо дверь в часовню открывалась не вовнутрь, а наружу. Потом он что-то лепетал про свечку, которую зажег и которая вдруг упала на пол, отчего часовня и загорелась. Во-первых, свечей в часовне не было, а во-вторых, накануне был сильный дождь, а после дождя дерево не только снаружи, но и внутри часовни достаточно влажно. Потому поджечь можно было только специально. Я сразу у судьи попросил слова и сообщил, что никаких претензий к данному человеку не имею, так как очевидно, что он к поджогу никакого отношения не имеет. И тут подсудимый сразу оживился и признался, что в милиции его «уговорили» взять на себя вину. И в завершение он сказал: «Я хотя и наркоман, и ворую порой, чтобы прокормиться, но на святое у меня никогда бы не поднялась рука!».

Когда я смотрел на этого парня, то почему-то видел его не в том виде, каков он был в данный момент, а маленьким, в пеленках и распашонках на руках у матери, которая укачивала его, кормила грудью, пела сладкие песни, а главное, любила. Этот «малыш» был когда-то любим, когда-то его ласкали и одаряли нежностью. Он тоже любил жизнь, улыбался солнцу, небу, птицам, маме. Теперь он стал большим, он содеял немало плохого, но жизнь его уже наказала. Он болен СПИДом, он никому не нужен, а главное, его никто не любит. Быть нелюбимым — есть самое страшное и тяжелое наказание.

Почему дети России вырастают сорняками? Кто виноват в том? Что я должен делать, как жить, чтобы колокольчики Святой Руси, как называл детей старец Арсений, распускались, были радостны, гармоничны и совершенны?

<p>Глава 5. НОЧЬ ДУШИ</p>

Когда я возвращался из города в Горный, то думал о том, что сгорела узелковая книга Арсения. Не уберегли часовню и колоколицу от огня иконки «Неопалимой Купины», которые я спрятал под крышами. Единственное, что осталось, так это икона Владимирской Богоматери и колокол «Владимир», которые я накануне, не давая себе отчета, отнес в домик. Это все, что осталось у меня.

Поздно вечером я вынес колокол «Владимир» на поляну, повесил его на дуб и негромко позвонил. Одинокие удары тоскливо разносились по окрестности. А я смотрел на небо и ждал, что оттуда придет ответ, что дальше делать, как дальше жить? Ну, если не ответ, то хотя бы знак поддержки. Изредка ночной серебристый бархат неба, на котором рассыпались звезды, разреза— ли белые следы метеоритов. Своими обожженными листьями тихо шумели дубы — свидетели моей жизни, моих переживаний. Иногда доносились ночные крики птиц. Жизнь продолжалась, а я не мог найти в ней своего места, своего пути. Как дальше жить и что делать? Вопрос, как саднящая боль, охватывал все мое существо.

Я опять возвращался к идее начать все-таки строительство каменной часовни, даже уже мысленно представлял белокаменную красавицу, украсившую место пепелища. Она должна была быть похожа по своему виду на храм Покрова на Нерли, что под Владимиром. На стене я намеревался выложить лики Христа и Богородицы цветной мозаикой. Это было бы чудно!

Но мои мысли вскоре развеяли невесть откуда потянувшиеся слухи о том, что если я и отстрою каменный храм, то и его взорвут. Я начал допытываться у местных, кто это сказал, хотел найти исток этой угрозы. Оказалось, что это просто одной бабушке так подумалось, она ляпнула — молва подхватила и понесла. Вроде можно было мне успокоиться и двигаться в этом направлении, но я подумал, что коли такие мысли парят в воздухе, значит, вполне возможно, что действительно могут взорвать.

Что делать? Идти напролом? Воевать? Продираться сквозь препятствия? Зачем? Я почувствовал, что окончательно потерял путь, утратил спасительную нить.

Я бродил по лесу по знакомым, родным местам, но не видел ничего. Моя оболочка перемещалась в пространстве, а внутри меня господствовала пустота, как в сыром, мрачном подземелье. Это был как бы я, но и не я. Тоска и отчаяние сжимали своими клещами мое сердце и ничего не помогало: ни молитвы, ни чтение, ни прогулки, ни работа. Все потеряло смысл, все наполнилось кладбищенской пустотой. Мне казалось, что ночь сменяет ночь и рассвет не наступит никогда. Я, потерянный, как зомби, шел по горам, почти не понимая, куда и зачем иду. И таким образом я очутился у своего дуба.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Вперед в прошлое!
Вперед в прошлое!

Мир накрылся ядерным взрывом, и я вместе с ним.По идее я должен был погибнуть, но вдруг очнулся… Где?Темно перед глазами! Не видно ничего. Оп — видно! Я в собственном теле. Мне снова четырнадцать, на дворе начало девяностых. В холодильнике — маргарин «рама» и суп из сизых макарон, в телевизоре — «Санта-Барбара», сестра собирается ступить на скользкую дорожку, мать выгнали с работы за свой счет, а отец, который теперь младше меня-настоящего на восемь лет, завел другую семью.Отныне глава семьи — я, и все у нас будет замечательно. Потому что возраст — мое преимущество: в это лихое время выгодно, когда тебя недооценивает враг. А еще я стал замечать, что некоторые люди поддаются моему влиянию.Вот это номер! Так можно не только о своей семье, обо всем мире позаботиться и предотвратить глобальную катастрофу!От автора:Дорогой читатель! Это очень нудная книга, она написана, чтобы разрушить стереотипы и порвать шаблоны. Тут нет ни одной настоящей перестрелки, феерического мордобоя и приключений Большого Члена во влажных мангровых джунглях многих континентов.Как же так можно? Что же тогда останется?..У автора всего-навсего есть машина времени. Прокатимся?

Вадим Зеланд , Денис Ратманов

Самиздат, сетевая литература / Самосовершенствование / Попаданцы / Эзотерика
Мсье Гурджиев
Мсье Гурджиев

Настоящее иссследование посвящено загадочной личности Г.И.Гурджиева, признанного «учителем жизни» XX века. Его мощную фигуру трудно не заметить на фоне европейской и американской духовной жизни. Влияние его поистине парадоксальных и неожиданных идей сохраняется до наших дней, а споры о том, к какому духовному направлению он принадлежал, не только теоретические: многие духовные школы хотели бы причислить его к своим учителям.Луи Повель, посещавший занятия в одной из «групп» Гурджиева, в своем увлекательном, богато документированном разнообразными источниками исследовании делает попытку раскрыть тайну нашего знаменитого соотечественника, его влияния на духовную жизнь, политику и идеологию.

Луи Повель

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Самосовершенствование / Эзотерика / Документальное
21 урок для XXI века
21 урок для XXI века

«В мире, перегруженном информацией, ясность – это сила. Почти каждый может внести вклад в дискуссию о будущем человечества, но мало кто четко представляет себе, каким оно должно быть. Порой мы даже не замечаем, что эта полемика ведется, и не понимаем, в чем сущность ее ключевых вопросов. Большинству из нас не до того – ведь у нас есть более насущные дела: мы должны ходить на работу, воспитывать детей, заботиться о пожилых родителях. К сожалению, история никому не делает скидок. Даже если будущее человечества будет решено без вашего участия, потому что вы были заняты тем, чтобы прокормить и одеть своих детей, то последствий вам (и вашим детям) все равно не избежать. Да, это несправедливо. А кто сказал, что история справедлива?…»Издательство «Синдбад» внесло существенные изменения в содержание перевода, в основном, в тех местах, где упомянуты Россия, Украина и Путин. Хотя это было сделано с разрешения автора, сравнение версий представляется интересным как для прояснения позиции автора, так и для ознакомления с политикой некоторых современных российских издательств.Данная версии файла дополнена комментариями с исходным текстом найденных отличий (возможно, не всех). Также, в двух местах были добавлены варианты перевода от «The Insider». Для удобства поиска, а также большего соответствия теме книги, добавленные комментарии отмечены словом «post-truth».Комментарий автора:«Моя главная задача — сделать так, чтобы содержащиеся в этой книге идеи об угрозе диктатуры, экстремизма и нетерпимости достигли широкой и разнообразной аудитории. Это касается в том числе аудитории, которая живет в недемократических режимах. Некоторые примеры в книге могут оттолкнуть этих читателей или вызвать цензуру. В связи с этим я иногда разрешаю менять некоторые острые примеры, но никогда не меняю ключевые тезисы в книге»

Юваль Ной Харари

Обществознание, социология / Самосовершенствование / Зарубежная публицистика / Документальное