Деление на Ноль

Я бы на его месте вообще прыгал от восторга: сбить дирижабль автоматической пушкой это крупное везение, так как современная гелиевая смесь это вам не водород начала века, он не поджигается так легко. Правда, некоторые «умники» использовали метан и для подъема баллона и для работы двигателей. То ли дело было в этом, то ли Миллеру посчастливилось попасть в боевую часть или в топливные баки? Может, они просто не ожидали от нас такой быстрой реакции и пристреливались по первой ракете?..

Да и плевать! Самая неприятная воздушная машина, из которой со мной разговаривал Зеро, сыпались мертвяки с ружьями и «водолазы» Оливии, перестала существовать! Фауд Заступник!

Я старался не поддаваться ликованию, огибая крутые отроги и каменистые расселины, поросшие чахлым кустарником.

Пару раз я едва не свалил бронеход в овраг, и приходилось, как припадочному, дергаться в кресле пилота, бешено прокручивая педали. «Гром» резво подпрыгивал, извергая из двигателей короткую реактивную струю из дополнительных баков. Они не дали бы нам взлететь, как ракете, но немного протягивали дугу прыжка.

В кабине был сущий ад: все двигатели работали в боевом режиме, а, как известно, это крайне недолгий ресурс машины. Кабина потихоньку наполнялась выхлопами, становилось все жарче и удушливее.

Сзади еще что-то взрывалось, ярко вспыхивало и полыхало, а я продолжал выжимать из машины последние «соки», двигаясь наугад в наступающих сумерках…

Через какое-то время взвыла предупреждающая сирена, и бронеход, неожиданно потеряв управление, начал крениться набок…

– Этого следовало ожидать. – Миллер смотрел на меня своими водянисто-серыми глазами с опухшими веками без ресниц.

Тихо потрескивал остывающий металл, а в кабине горел красный фонарь, словно мы были у витрины публичного дома, точнее, в самой витрине. Было душно и пахло соляркой.

– Тогда валим отсюда… – Я тяжело вздохнул, вытерев пот со лба.

Некоторое время мы сидели молча, пальцы тряслись и у меня, и у Генриха.

Да, топливо кончилось, заряд аккумулятора был близок к нулю, и больше «Гром» никак не мог нам помочь: не скручивать же пулеметы с пилонов?

– Да, согласен, – ожидаемо ответил Миллер, – только надо тут как следует пошарить…

Мы стали шарить по стальным резервным рундукам, после чего стали счастливыми обладателями пары плащ-палаток, нескольких комплектов сухпайков, двух офицерских кольтов 19–11 и нескольких обойм к ним. Еще удачным приобретением стал кожаный планшет с картой Красных гор и тактическими пометками некоторых объектов. Еще мы нашли две армейские зажигалки, пачку сигарет «Магма» с коротким фильтром и пару одеял.

– Давайте-ка сперва покинем машину, а потом решим, как нам быть, – предложил Генрих, и я не мог с ним не согласиться.

Костер потрескивал в выкопанной земляной яме. Над ямой я возвел небольшой бортик из глины и камней.

Миллер прихватил из бронехода пехотную каску, в которую мы набрали воды из найденного в полумраке ручья. В этой каске, как в котелке, мы варили крупу из сухого пайка и пытались согреться.

Место мы нашли максимально правильное, но даже это не давало нам гарантии остаться незамеченными. Мы нашли склон небольшой горы с противоположной стороны от пути нашего бегства. Вечером и ночью остывающий воздух опускается по склону горы и будет сдувать дым от нашего костра вниз, рассеивать его. Костер горел в ямке, сверху был бортик, достаточно высокий, чтоб накрывать его мокрыми ветками. Это нужно для уменьшения света и большего рассеивания дыма. Да и подсушенные ветви над ямкой мы потом подкладывали в огонь, так как сухие они меньше дымят.

Бортик костра мы обложили камнями, вытащенными из ручья, и потом, когда костер оставил только золу и угли, мы поставили вокруг него несколько воткнутых в землю веток и растянули на них плащ-палатки. Получилось что-то вроде шатра с дыркой по центру. И только тогда Миллер достал электрический фонарик и планшет с картой.

Благо ночью дождь прекратился, иначе над «жерлом» нашей конструкции поднимался бы пар. Но мы и так закидали уголья мелким гравием.

– Неужели вы будете есть солдатскую кашу, Моррисон? – полюбопытствовал со скуки Генрих, вскинув редкие брови.

– Голод такой, что я сожрал бы горсть еловых шишек, – признался я, зачерпнув куском коры из каски вареной пшенки.

– А я думал, Моррисон, что вы столичный щеголь, – младший комиссар на полсантиметра приподнял уголок рта, – просто стреляете быстро.

– А я думал, что вы кабинетный интриган. – Я смотрел на красных светящихся «муравьев», мельтешащих по тлеющим угольям.

Стрекотали какие-то насекомые, а может, птицы, которых я не знаю, тихо шумел сырой ветер в ветвях…

– Хорошо, что мы откровенны друг с другом, – с невыразительными интонациями произнес Генрих, – и пока мы союзники, обещаю, что наши дальнейшие отношения будут открытыми для обоих. Даже если наши интересы не будут совпадать, я не стану чинить вам препятствия, Заг. По меньшей мере исподтишка.

– Поживем – увидим, – кивнул я, – могу честно пообещать то же самое…

– Отлично, – кивнул Миллер, – тогда поглядим на карту и обдумаем тактику…