Делай, как я!

Взял он из пирамиды автомат, получил у старшины под расписку тринадцать патронов и пошёл в штаб. И из штаба, уже вместе с капитаном Беленьким, – на станцию. Видит – в руках у капитана Беленького чемоданчик, самый обыкновенный коричневый чемоданчик, даже потрёпанный слегка. Значит, за этим чемоданчиком и надо смотреть в оба.

На станции сели они в поезд и поехали в город.

А в городе пошли в банк. Все встречные люди с уважением смотрели на вооружённого Башмакова.

В банке капитан Беленький получил деньги, сложил их в чемоданчик, и они пошли назад, на вокзал.

Капитан идёт чуть впереди, Башмаков с автоматом – чуть сзади.

Пришли на вокзал, сели в поезд и поехали обратно.

А чемоданчик капитан Беленький положил себе на колени. Вернулись на свою станцию и пошагали в часть. Дошли до штаба, тут капитан пожал Башмакову руку и говорит:

– Ну, вот и всё. Спасибо.

– Пожалуйста, – говорит Башмаков.

Пришёл Башмаков в казарму, сдал старшине патроны, поставил автомат в пирамиду.

– Всё? – спрашивает старшина.

– Всё, – говорит Башмаков.

Так ничего и не случилось с Башмаковым в этот раз.

И это, пожалуй, было самое удивительное.

Как Башмаков спас тузика

Как-то вечером возвращался Башмаков из увольнения. Было холодно, шёл дождь. Шинель Башмакова намокла, сапоги хлюпали по грязи.

"И угораздило меня тащиться сегодня в увольнение,- ругал сам себя Башмаков. – В этакую слякоть хороший хозяин и собаку не выпустит из дому…"

И только он так подумал, как услышал слабое повизгивание.

Башмаков наклонился и увидел в канаве возле дороги маленького щенка. Щенок ослаб и дрожал. Он пытался подняться, но лапы его разъезжались в разные стороны.

– Ах ты, бедняга, – сказал Башмаков.

Он поднял щенка, спрятал за пазуху и понёс в казарму.

Под шинелью щенок быстро согрелся и теперь слабо шевелился, устраиваясь поудобнее.

– Вот что, друг, – говорил Башмаков. – Если бы ты, допустим, был Башмаковым, а я, допустим, Тузиком, неужели ты бы не поступил так же? А?

Этими своими рассуждениями он старался приободрить себя, потому что уже догадывался, какое выражение лица будет у старшины роты, когда тот увидит щенка.

И он не ошибся.

– Ах, Башмаков, Башмаков, – сказал старшина.- Сколько же можно?

Башмаков молчал.

– Зимой вы отогревали в казарме воробья. Было такое?

– Было, – сказал Башмаков.

– Летом ежа выхаживали. Было такое?

– Так точно. Было, – сказал Башмаков.

– Между прочим, – продолжал старшина, – у нас казарма, а не зоосад или там уголок Дурова. И ни воробьям, ни ежам, ни собакам здесь жить не положено. Ясно?

– Так точно, – печально сказал Башмаков. – Ясно.

И тут щенок, которого он уже успел опустить на пол, проковылял к старшине и потёрся о его сапог.

– Как его хоть зовут? – спросил старшина.

– Тузик, – быстро сказал Башмаков.

Так Тузик остался жить в казарме. Он быстро привык к солдатам, и солдаты полюбили его.

Только одна беда – Тузика частенько приходилось прятать. Старшина больше всего боялся, что щенка увидит начальство. Однажды второпях Тузика спрятали в тумбочку к рядовому Домодедову. И пока дежурный по части осматривал казарму, Тузик успел съесть печенье, которое прятал у себя в тумбочке рядовой Домодедов. Домодедов очень огорчился и пошёл жаловаться старшине, но старшина сказал, что Тузик поступил совершенно правильно, потому что хранить печенье в тумбочке не положено.

– А хранить Тузика в тумбочке положено? – спросил Домодедов.

Но старшина ему ничего не ответил.

И хотя пока всё обходилось благополучно, старшину не оставляло беспокойство.

– Ох, Башмаков, – говорил он, – чует моё сердце, наживу я неприятностей с вашим Тузиком. В части со дня на день ждут генерала. Не дай бог, если Тузик попадётся на глаза генералу.

– Да не беспокойтесь, товарищ старшина, – отвечал Башмаков. – Всё будет в порядке.

А сам про себя думал:

"Я уже второй год служу, а ещё ни одного генерала не видел. С чего бы это нынче генералу к нам ехать?"

И надо же было так случиться, что генерал явился в казарму как раз в тот день, когда дневальным был Башмаков.

Может быть, Башмаков заметил бы генерала из окна заранее, если бы не увлёкся азбукой Морзе. Последний месяц они с ефрейтором Барабанщиковым усиленно изучали радиодело, готовились сдавать на классность. Едва выдастся свободная минута, они уже тренируются. Башмаков выстукивает Барабанщикову:

– Как ваше здоровье?

А Барабанщиков отвечает:

– Моё здоровье прекрасно. Или Башмаков выстукивает:

– Что, вы думаете, сегодня на обед? А Барабанщиков отвечает:

– Я думаю – пшённая каша.

А тут вдруг распахивается дверь и входит генерал. А за ним два майора и капитан – дежурный по части.

Может быть, кто-нибудь другой на месте Башмакова и растерялся бы от неожиданности, но Башмаков не дрогнул. Подал команду: "Рота, смирно!" – и, как положено, докладывает:

– Товарищ генерал, личный состав третьей роты находится на занятиях по огневой подготовке. Дневальный по роте – рядовой Башмаков.

– Вольно, вольно, – говорит генерал.

– Вольно! – командует Башмаков.