Делай, как я!

Дечуч жил в небольшом кирпичном доме на две квартиры. Анжела Маргуччи, семидесяти с чем-то лет от роду, и ее мамаша, девяноста с чем-то лет от роду, жили в одной половине дома, а Дечуч – в другой. Я запарковала машину, и мы с Лулой направились к двери. На мне был бронежилет, а на Луле блузка с изображениями зверей и желтые эластичные брюки. Лула – дама объемистая и любит испытывать возможности лайкры.

– Иди вперед и проверь, жив ли он, – сказала Лула. – Если окажется, что он жив, ты меня позовешь, я приду и дам ему пинка.

– Ладно уж!

– Ха! – сказала Лула, выпятив нижнюю губу. – Ты сомневаешься, что я могу дать пинка?

– Может, ты лучше встанешь у двери, – сказала я. – На всякий случай.

– Хорошая мысль, – согласилась Лула, отступая в сторону. – Я ничего не боюсь, но не хотелось бы заполучить пятна крови на этой блузке.

Я нажала на звонок и стала ждать ответа. Позвонила еще раз.

– Мистер Дечуч! – крикнула я.

Из своей двери высунула голову Анжела Маргуччи. Она была на полфута ниже меня, седая и хрупкая, как птичка. В зубах сигарета, глаза прищурены от дыма и возраста.

– Почему такой шум?

– Я ищу Эдди.

Она присмотрелась ко мне, и настроение у нее явно улучшилось, когда она меня узнала.

– Стефани Плам! Бог мой, давненько я тебя не видела. Слышала, ты беременна от этого копа из полиции нравов, Джо Морелли.

– Сплетни.

– Как насчет Дечуча? – спросила Лула у Анжелы. – Вы его видели?

– Он дома, – заявила Анжела. – Никуда больше не выходит. У него депрессия. Не хочет ни с кем разговаривать.

– Он не открывает дверь.

– Он и на телефонные звонки не отвечает. Просто входите. Он не запирает дверь. Говорит, что ждет, чтобы кто-нибудь пришел и застрелил его, избавил от тоски.

– Только не мы, – сказала Лула. – Вот если он готов за это заплатить, то я знаю одного парня…

Я осторожно открыла дверь Эдди и вошла в холл.

– Мистер Дечуч?

– Уходите.

Голос донесся из гостиной справа. Шторы там были задернуты, и ничего не видно. Я, прищурившись, взглянула в сторону голоса.

– Это Стефани Плам, мистер Дечуч. Вы не явились в назначенное время в суд. Винни волнуется.

– Не пойду я в суд, – заявил Дечуч. – Никуда не пойду.

Я вошла в комнату и разглядела, что он сидит на стуле в углу. Маленький жилистый мужичонка с взъерошенными седыми волосами. На нем были трусы, майка, черные носки и черные туфли.

– Почему вы в обуви? – поинтересовалась Лула.

Дечуч взглянул вниз.

– Ноги мерзнут.

– Не могли бы вы закончить одеваться, и мы бы съездили и перенесли дату вашей явки в суд, – предложила я.

– Ты что, оглохла? Я же сказал, что никуда не поеду. Взгляни на меня. У меня депрессия.

– Может, у вас депрессия, потому что ходите без штанов, – предположила Лула. – Я бы была вам признательна, если бы вы избавили меня от беспокойства, что ваш мистер шалунишка выглянет из ваших трусов.

– Ничего ты не знаешь, – сказал Дечуч. – Ты не понимаешь, что значит быть старым и не иметь возможности делать все толком.

– Да, вы правы, об этом я ничего не знаю, – согласилась Лула.

Мы с Лулой больше знали о том, что значит быть молодым и ничего не делать толком. Мы с Лулой вечно все делали неправильно.

– Что это на тебе такое? – спросил меня Дечуч. – Мама родная, да это бронежилет. Ну это уже, мать твою, настоящее оскорбление. Как будто ты хочешь сказать, что у меня не хватит ума выстрелить тебе в голову.

– Она просто решила, что после вашего сражения с гладильной доской не лишне принять меры предосторожности, – пояснила Лула.

– Эта проклятая доска! Только о ней и слышу. Человек один раз ошибается, так все только об этом и говорят. – Он махнул рукой. – А, черт, кого я пытаюсь обмануть? У меня все в прошлом. Знаете, за что меня арестовали? За контрабанду сигарет из Виргинии. Я уже не в состоянии даже сигареты провезти. – Он повесил голову. – Я – неудачник. Проклятый неудачник. Мне следовало бы застрелиться.

– Возможно, вам просто не повезло, – сказала Лула. – Готова поспорить, что, если в следующий раз вы повезете контрабанду, все пройдет нормально.

– У меня простатит, – пожаловался Дечуч. – Мне приходится останавливаться, чтобы отлить. Вот так они меня и поймали… на стоянке.

– Несправедливо, – заметила Лула.

– Жизнь вообще несправедлива. Ничего в ней нет справедливого. Всю свою жизнь я работал, как вол, и у меня были эти… достижения. Теперь я стар, и что получается? Меня арестовывают за то, что я пошел пописать. Стыд и срам, черт побери.

Его дом был меблирован кое-как. Скорее всего, его обставляли тем, что сваливалось с проезжающих грузовиков. Не наблюдалось и миссис Дечуч. Она давно умерла. Насколько мне было известно, маленьких Дечучей тоже не имелось.

– Может, вам все-таки одеться, – сказала я. – Нам действительно нужно отвезти вас в город.

– Почему бы и нет, – сказал Дечуч. – Мне без разницы, где сидеть. Можно и в городе. – Он встал, вздохнул и, шаркая ногами, двинулся к лестнице. Потом повернулся и взглянул на нас. – Подождите минутку.