Делай, что можешь

Даже у матери помягчела физиономия. Впрочем, она тут же спохватилась и заорала, посылая дочь переодеться и явиться помогать страшно замученным людям, только и делающим, что ради нее, паршивки, старающихся. Это при том, что сама к огороду руки не приложила, если не брать в расчет первоначальную демонстрацию и регулярные появления с новыми указаниями. Если задуматься, не иначе Николка в них тоже нуждался, и его требовалось подталкивать постоянно. Проскользнула в ее обвинительных речах тема о вечном желании греться на солнце, ничего не делая. Похоже, прежнее тело инстинктивно брало звездную энергию.

Через несколько минут Катя примчалась уже в выцветшем до белизны домашнем платье и усердно принялась помогать. Мать постояла, затем велела ей, если чего, позвать, а пока вон до того места не закончат, обеда не будет, и удалилась.

– Зачем рядом? – спросил, убедившись, что уже не услышит.

– Так ты ж, ежели над душой не висеть, сядешь через пять минут, забыв причину прихода, и на небо пялиться станешь, – очень серьезно объяснила Катя.

Так, опять прокололся. Не зря мамаша смотрела с недоумением и ругалась без энтузиазма, чисто для порядка. А до меня не доходило. Поставила выносить или таскать корм – делаю. Ну и плевать. Бесконечно придуриваться, особенно после ультиматума оставить голодным, не стоит. Полностью нормальным становиться до поры до времени нельзя, прежде осмотреться, списывая промашки на глупость. Но в целом…

– Ей не гри. Тайна.

– Я помню. И букварь нашла. Будем учиться?

– Бум, – подтверждаю. – Рубить до забора. Ни на нас злобчать.

– Правильно, – согласилась Катя. – Делу время, потехе час.

Я не понял и поискал в памяти. Пословица, оказывается. Жаль, высказаться не способен. А есть красивые. Но одна под ситуацию очень подходящая: «Язык мой – враг мой: прежде ума рыщет, беды ищет». Видать, к лучшему, что никто не ожидает красочных оборотов и речей на час. Спалился бы вмиг.

– Кажи школу.

– О чем? – Она явно растерялась. Мало шансов, что прежде интересовался такими вещами.

– Все. – Тут главное – не события, а чтоб болтала побольше. Пойму хоть что-нибудь, уже замечательно. Навык нужен, чтоб понимать на слух, а не переводить постоянно мысленно. Заодно и словарный запас пополняется.

Ну и понеслось под мерное махание мотыгой изложение дня. Хотя иные выражения не понимал напрочь, общий смысл дошел без особых сложностей. Катю отдали в частное женское училище, и ей там страшно не нравилось. В отличие от обычной школы за занятия платили не тридцать, а триста рублей в год. Поэтому там было мало учениц и очень приличные преподаватели, имеющие возможность заниматься с каждой чуть ли не индивидуально. При этом девочки из очень обеспеченных семей, фактически сливки городского и районного общества. Для живущих далеко предоставлялось общежитие за отдельную плату.

По сути, она там одна из низов. Если не все, то часть компании относилась к Кате свысока и в любой момент норовила подсидеть вплоть до залитых чернилами тетрадок и громких комментариев по поводу одежды. На занятия все ходили в форме, но город не такой уж большой, и сталкиваться хотя бы изредка приходилось. А еще был папаша, многим знакомый по части разных ремонтов и крепко пьющий. Достаточно часто, поэтому и по иным поводам звучали отнюдь неприятные рассуждения, сознательно не понижая голоса.

Кстати, откуда деньги на обучение, у меня вопрос не возник. Наверняка от лечения бородавок на задницах окрестных девиц и излечениях не смертельных, но всерьез мешающих геморроев. Реально его способности при возможности не прятаться и действовать открыто – бесценны. Полостная хирургия без вскрытия – это весьма полезно. Допустим, за переломы не взялся бы, но ведь не только прыщи, но и тромбы можно не только создавать, но и убирать. А также камни в почках, желчном пузыре, отложение солей, злокачественные образования и многое другое, мешающее жить.

– Хошь, Зинке плохо делать?

– А можешь? – с надеждой спросила Катя.

Энергия не бывает положительной или отрицательной, черной или белой, что бы ни болтали дилетанты. Она инструмент и иногда оружие. Ножом можно убить или резать хлеб, топором срубить дерево или снести голову. Все зависит от умений. Устроить мелкую гадость даже без серьезных последствий – запросто. А можно и со свету сжить. Фактически лечение наоборот.

– Нет, – вздохнув, сказала с заметным сожалением. – Она стерва, но я – нет. Не стоит. Грех это.

– Грех? – спрашиваю удивленно.

Это религиозное понятие и чистая мораль. А она в разных обществах и в разные времена очень отличается. Белых расистов до сих пор не искоренили окончательно. Как и черных, о чем говорить не положено. В моем представлении наказание за некие неприятные деяния плохим поведением не являлось. Если на тебя нападают, с какой стати не иметь права ответить?

– Это поступать против совести и заповедей Божьих.

– Заповедь? – Совсем ничего не понял.

Она бойко отбарабанила заученные фразы.

– У меня пятерка по Закону Божьему!