Дела семейные

— Слушай, сестренка, — выдавил я из себя улыбку. — А расскажи, как ты с родителями жила? И что у тебя за мир? Я на десятом ярусе не был, ничего про него не знаю.

— Расскажу, — легко согласилась она, но быстро обломала. — Если победишь меня!

— В чем? — насторожился я.

— В бою, конечно, — ответила она как само собой разумеющееся.

После чего отпрыгнула, провела носком ботинка перед собой линию, а большим пальцем шмыгнула по носу, второй рукой призывающе мне махнув.

— Я с детьми не дерусь, — начал я косить.

— Детьми? — она перестала дергаться и изображать боксёрские обманки. — А здоровья хватит?

Крутанувшись, она с вертушки прописала мне ступней в голову. Я принял удар на руку и ощутил всю мощь хрупкого тела.

На семь злых Гатсов где-то вышло.

Что-то она больше не кажется мне хрупкой. Может, всё же скинуть её с крыши?

Глава 9. Новые решения, или Как Спартанец жизнь переосмысливал

Такен раздраженно смотрел на троицу незваных гостей. Дружественных чувств не то что с каждым днем, а с каждым часом оставалось всё меньше и меньше.

Люций безмятежно сидел на стуле и смотрел в окно. Мария злобно сопела, её ноздри раздувались, а волосы подрагивали. Тамара же болтала ногами на стуле и улыбалась.

— Какого хрена?! — Такен сдержался, не стал показывать всю гамму эмоций и высказался лаконично.

— Вот именно! — Мария запылала гневом. — Почему этот гад напал на мою дочь?!

— Мама, не ругайся на братика, — попросила Тамара. — Я сама предложила ему подраться. Чтобы познакомиться. Папа ведь говорил, что люди лучше всего в бою познаются.

Люций прикинулся ветошью и сделал вид, что его здесь нет. Мария насупилась, сверкая глазами. В буквальном смысле.

Такену же очень захотелось схватиться за голову. Совсем не так он представлял встречу с Вологодскими.

— В общем, я не хочу больше это слушать, — сказал он. — Уходите.

— Ты нас выгоняешь? — холодно спросила Гроза.

— Мария. — Люций перестал прикидываться ветошью и подал голос: — Возьми дочь и выйди.

— Люций… — та перевела взгляд на мужа и любой бы на его месте предпочёл выпрыгнуть в окно.

Но не Люций.

— Выйдите, — повторил он спокойно. — Подождите в наших покоях. Ничего не делай.

— Идем, — поднялась Гроза и потянула дочь на выход.

— Ну мам! — возмутилась та. — Мне же интересно-о…

Слово она договорила уже за дверью.

— Прости, Такен, — искренне извинился Люций. — Мы как снег на голову.

— Снег — это мягко сказано. Скорее как метеор. Как глад, хлад и чума.

— Есть такое, — не стал тот спорить. — Найдётся выпить? А то я соскучился по хорошему алкоголю.

— Хочешь под выпивку рассказать мне, почему я должен вас и дальше терпеть?

— Ты раскусил мой план, — виновато улыбнулся Люций и выставил ладони перед собой.

Такен на это фыркнул. Двое мужчин переместились в кресла, у камина. Выпить тоже нашлось.

— Внимательно слушаю, — сказал Такен.

— Мм… — Люций смочил губы в напитке. — Тамара. Ради неё прошу.

— Звучит неубедительно.

— Это потому, что я не объяснил причин. Мы её на десятом нашли.

— А, это всё меняет, конечно же, — с издевкой произнёс Такен, который и так понял, что «дочка» Вологодских не совсем человек.

— Кхм… — прокашлялся Люций, поёрзал в кресле и сделал небольшой глоток. — Мария не может иметь детей.

— Так… — протянул Такен. — Это ты как-то очень издалека начал.

— Да, прости. Отвык говорить. Нас тридцать лет не было. Или тридцать один? Сложно считать.

— Тридцать? Вы во временную аномалию попали? — удивился Такен.

— Да, — кивнул мужчина. — Но давай по порядку. Об этом, в смысле о том, что она детей иметь не может, мы узнали, когда нам лет по двадцать пять было. Очень давно. Пытались, сам понимаешь. Мария очень малыша хотела. Не получилось. Потом проверились, нашли врача старой закалки, так и узнали. Я детей могу иметь. Мария — нет. Аномалия в репродуктивной системе, из-за того что рядом с Колодцем родилась, скорее всего.

— Мне, конечно, жаль, но это не отменяет того, что вы слишком нагло себя ведете, — холодно ответил Такен.

— Ты дослушай, — устало попросил Люций, медленно цедя алкоголь. — В двадцать пять на эту проблему смотришь оптимистично. В тридцать — начинаешь задумываться. А в тридцать пять у Марии появилась идея фикс. Тогда совсем другие времена были, помнишь? Мы много в Колодце пропадали. Надеялись, что вопрос как-то сам решится. Не решился. Ни целители не помогли, ни артефакты, ни наши эксперименты.

— Вы столько детей загубили, Люций, — сказал с грустью Такен. — Может, это карма?

— Ты это Марии не скажи. Сорвется, — покачал он головой.

Посидели, помолчали, смотря на сухие бревна в камине.

— Так и что? К сути-то перейдешь? — отмер Такен.

— У Марии появилась идея фикс. Иногда мне кажется, что она решила, раз матерью стать не сможет, то хоть мир спасет, — горько усмехнулся Люций. — В общем, там много всего было. Мы отправились в большое путешествие. На десятом встретили Тамару. Сам знаешь, какая там обстановка.

Такен знал. У десятого яруса дурная слава.