Дела семейные

На следующий день после того, как заболел Владимир Александрович, Леонид и Вика поехали в Москву навестить больного. За это время Нина Леонидовна, хотя она и была искренне потрясена болезнью мужа, уже овладела собой и выработала свою точку зрения на все происходящее. Она решила, что во всем виновата мерзкая старуха интриганка, подосланная молодой интриганкой, то есть Викой. Потому она усвоила со своей новоявленной снохой манеру разговора Марии Стюарт из одноименной пьесы Шиллера и заявила, что о встрече с Владимиром Александровичем не может быть и речи, — «она может убить нашего дорогого больного».

Вика оскорбилась и замкнулась, Леня еще больше рассердился на мать, и, если бы не Леля, которая сумела отвлечь мать и выманить ее из комнаты, скандал разгорелся бы с новой яростью.

Когда спустя несколько дней, с разрешения врачей, Владимиру Александровичу сообщили, что молодые хотели навестить его, но их не допустили, он был очень огорчен. Нина Леонидовна обещала ему, что, как только врачи позволят, молодые снова будут приглашены. Нина Леонидовна организовала лечение, установила дежурство сестер, режим, немного похожий на тюремный. Но слабость и сонливость были так велики, что Владимир Александрович не в состоянии был протестовать. Посетителей к нему допускали с разбором и не больше, чем на двадцать минут.

Увидев Леонида и Вику, он обрадовался.

— Я обещал вашей маме, что свадьба ваша состоится, — сказал он, удерживая руку Вики в своих руках. — Но вот видите, какой я...

— Не беспокойтесь, не беспокойтесь, — говорила Вика. Ей сразу понравился этот большой и сейчас такой беспомощный человек. — Ведь я даже понятия не имела, что мама моя к вам собралась...

— Это почти не укладывается в моем сознании, — сказала Нина Леонидовна. Вика покраснела и взглянула на Леонида. — Ведь речь все-таки шла о том, о чем вы говорите, — о свадьбе, — продолжала Нина Леонидовна, не замечая смущения Вики.

— Свадьба — это все чистые пустяки, это можно отложить, лишь бы вы выздоровели... — сказала Вика, игнорируя замечание Нины Леонидовны и обращаясь к Владимиру Александровичу.

— Нет, но я обещал.

— Вот поправитесь, тогда и свадьбу сыграем, — решительно возразила Вика. — И пока вы больны, о свадьбе и говорить не будем.

Двадцать минут истекло, и Нина Леонидовна стала делать сыну отчаянные знаки, давая понять, что пора уходить.

— Вот ты опять разволновался, — оказала она, оставшись вдвоем с мужем и глядя ему в лицо.

«Как это получилось, что она глядит на меня и ничего не видит?» — подумал Владимир Александрович и ничего не ответил жене. Да и что мог он ответить? Прожита жизнь, ничего ни изменить, ни повернуть обратно нельзя. Единственно, что можно сделать, это пересмотреть жизнь, как пересматриваешь решение сложной математической задачи, чтобы найти ошибку, из-за которой задача решена неправильно. Многое из того, что произошло тридцать лет назад, только сейчас становилось ему ясным.

Владимир Александрович вспомнил, как впервые увидел ее в театре на репетиции. Он пришел в театр, чтобы договориться о заказе на создание декораций к спектаклю. Нина Леонидовна вошла в комнату, где он вел переговоры с директором. Она была в простом, античного покроя платье. Ей нужно было что-то сказать директору, но, увидев постороннего человека, она застыла с выражением неудовольствия на лице, и Сомов сразу не мог отвести от нее глаз; она это заметила, победительная улыбка тронула ее дышащие свежестью губы. Как он выяснил потом, он тоже понравился ей с первого взгляда. Их тут же познакомили. Нина Леонидовна переждала, пока он кончит разговор с директором, потом он вышел в коридор и дождался, пока она выйдет из кабинета.

Владимир Александрович тут же попросил ее позировать ему, и она согласилась. Подолгу глядя на нее, он не раз думал: «Природа, создавая ее, работала как великий художник». В рисунке ее темных, чуть приподнятых бровей, в нежно вырисованных, чуть бледных губах, в очертаниях тоненького, с маленькой горбинкой носика было такое выражение, что всякий, кто видел ее, бывал поражен, влюбленные исчислялись десятками и наделяли ее множеством достоинств, которыми, как впоследствии, женившись на ней, выяснил Владимир Александрович, она совсем не обладала. Впрочем, и сам Владимир Александрович в молодости был недурен, вдвоем они были пара хоть куда — оба высокие, статные. Нина Леонидовна изрядно помучила его и, когда поняла, что артистической карьеры ей не сделать, согласилась выйти за него замуж. Однако, попрекая Владимира Александровича тем, что ради него она загубила свою артистическую карьеру, Нина Леонидовна действительно полюбила его и стоически переносила трудности первых лет, когда он, разочаровавшись в своих художественных способностях, снова пошел учиться, окончил Архитектурный институт и постепенно стал одним из видных архитекторов-градостроителей страны, — специальность, которая принесла ему и почет, и место в жизни, и устойчивый заработок.