Дела плоти. Интимная жизнь людей Средневековья в пространстве судебной полемики

Столь прагматическое отношение простых обывателей к «свадьбе под виселицей» и восприятие ее как вполне легального способа избавления от, казалось бы, неминуемой кары сильно отличалось от понимания женитьбы как наказания, существование которого в обществах прошлого отмечается многими исследователями. С точки зрения С.В. Алпатова, к примеру, образная параллель «виселица — супруга» и мо-тивная связь «влезть (впрыгнуть) в петлю — жениться» прослеживаются на материале многочисленных словацких, моравских, польских, украинских, русских и румынских народных баллад, лирических песен и преданий[444]. Ту же зависимость мы довольно легко можем обнаружить и в западноевропейской средневековой литературе:

— Хорош, ребята, город Парижуха,
Но в петле кочевряжиться на кой?
— Зато приятна песенка для слуха,
Как висельник венчается с доской,
И прут жених с невестой на покой!
— И дрыгается в воздухе браток
С ноздрями рваными да без порток,
С орясиной обрачившийся спьяну?
Ярыга к нашей братии жесток!
— Шалишь! Жениться на бревне не стану[445]!

Более того, уподобление «свадьбы под виселицей» наказанию (supplicium) ничуть не лучшему, нежели смертная казнь, мы встречаем и в некоторых правовых трактатах — например, в уже упоминавшихся Commentarii in consuetudines ducatus burgundiae Бартелеми де Шасне[446].

И тем не менее, в повседневной судебной практике о подобном понимании данного обычая как будто ничто не напоминало. Каковы бы ни были изначальные символические смыслы дихотомии брак/смерть, французские обыватели эпохи Средневековья и Нового времени явно предпочитали «считывать» лишь самый поверхностный из них. Оставаясь по преимуществу неписаным правовым обычаем, «свадьба под виселицей», по всей видимости, представлялась им особенно привлекательной именно потому, что позволяла задействовать традицию, которая на поверку оказывалась сильнее, легитимнее любой зафиксированной законодательством или местной кутюмой нормы.

Как мы успели убедиться, в сфере уголовного судопроизводства во Франции указанного периода подобных обычаев существовало немало. И это особенно хорошо заметно по ситуации, складывавшейся с расследованием преступлений, совершенных на сексуальной почве. Законодательная база в данной области долгое время оставалась не слишком разработанной, она не успевала за развитием самого общества. Подобное отставание, безусловно, было связано с сугубо частным характером таких правонарушений, когда заинтересованные лица предпочитали не посвящать официальные власти в свои проблемы. Однако в неменьшей степени опора на неписаную традицию объяснялась медленным развитием собственно права, отсутствием его кодифицированного свода. Как следствие, жители той или иной области Французского королевства часто получали возможность — а то и бывали вынуждены — обращаться за консультацией и защитой не к единым и обязательным для всех установлениям, но исключительно к местным обычаям, часто не имевшим письменной фиксации.

Важно отметить и то, что в ряде случаев в доступных современникам юридических текстах — будь то королевские ордонансы, сборники кутюм или трактаты правоведов — отсутствовали не только указания на то, какое наказание следует за тот или иной проступок и каким образом нужно приводить приговор в исполнение, но даже точное толкование конкретных правонарушений, совершаемых на сексуальной почве. Как действовали судьи, расследуя преступление, которое в буквальном смысле не имело ни названия, ни определения? На какие правовые нормы при вынесении решения они могли опереться, если не обладали нужной суммой прецедентов и не находили упоминаний о похожих делах ни в законодательстве, ни в кутюмах? Как вели себя потерпевшие и их обидчики, пытаясь отстоять в различных инстанциях собственную точку зрения? Что именно они считали необходимым сообщить о произошедшем с ними и на каких обстоятельствах стремились сделать акцент? Ответы на все эти вопросы часто можно найти лишь в конкретных судебных делах. Анализу некоторых из них и посвящена вторая часть этой книги.

ЧАСТЬ II Казусы без конца… и без начала

ГЛАВА 5 История Раймона Дюрана, содомита из Вильфранша