Дела плоти. Интимная жизнь людей Средневековья в пространстве судебной полемики

Однако, наравне с идентичным использованием символики осла в политической и правовой культуре Античности и Средневековья, не стоит, как мне кажется, забывать и о том, сколь значимое место это животное занимало в культуре смеховой, комической, карнавальной, также в первую очередь направленной на — пусть и временное — попрание всех и всяческих церковных и светских норм и даже на отрицание власти в целом.

* * *

Поскольку осел изначально был связан с христианским культом, образами Девы Марии и самого Иисуса Христа, это животное весьма почиталось в средневековой Европе. Например, в Вероне в церкви Богородицы стояла статуя осла, внутри которой, согласно преданию, хранились останки того самого животного, на котором Христос въезжал в Иерусалим. Эту «богородицу-ослицу» несколько раз в год выносили из храма, и четыре монаха, одетые в архиерейские одежды, обходили с нею город. Во Франции повсеместно большим почетом пользовалась св. Аньес (т. е. св. Ослица)[349]. Но те же самые темы из года в год возникали и на городских карнавалах по всей Западной Европе, что, в частности, позволяло О.М. Фрейденберг говорить о параллельном заимствовании античной темы осла в христианском культе и в карнавальной культуре[350].

Собственно, уже в Византии символика осла как фаллического животного обыгрывалась не только в серьезном, но и в комическом ключе. Так, в 600 г. во время брумалий по Константинополю водили осла, на которого был усажен пародийный двойник императора Маврикия (539–602) в венце из чесночных стеблей. Сопровождавшая его свита распевала песню, высмеивавшую частную жизнь правителя[351]. При императоре Михаиле III (840–867) придворный шут Грилл пародировал патриарха, разъезжая по улицам города на белом осле. Сам василевс и его приближенные в одеждах архиепископов принимали участие в этом развлечении[352]. И даже когда речь шла о поругании преступника, судьи не обходились порой без участия мимов, как, например, в случае с узурпатором Иоанном в 426 г.[353]

Что же касается западноевропейской традиции, то интерес для нас, в частности, представляет справлявшийся во время Кёльнского фастнах-та специальный «праздник субдиаконов», во время которого избирался шутовской папа или шутовской епископ. Его усаживали на осла и в сопровождении какого-нибудь чина из низшего духовенства провожали в церковь, где в его честь звучала хвалебная песнь и отправлялось богослужение[354]. (Илл. 8) Можно вспомнить и хорошо известные исследователям «ослиные праздники», во время которых животное, покрытое золотым покрывалом, водили по улицам города, а затем вели в храм, где производили над ним торжественную службу. Обыгрывая таким образом сцену въезда в Иерусалим, все высшее и низшее духовенство принимало участие в празднике и пело славословия ослу, подражая ослиному реву[355].

То же самое происходило, и когда на карнавале «представляли» сцену бегства Марии в Египет. В этом случае на осла сажали роскошно одетую девушку с ребенком на руках, которую также возили по улицам и в честь которой служили литургию, крича по-ослиному[356]. Нередко роль Пресвятой Девы могла исполнять и какая-нибудь местная проститутка. Именно эта традиция с известным изяществом обыгрывалась в знаменитом американском телевизионном сериале «Доктор Хаус» (House, M.D., 2004–2012 гг.). В десятой серии четвертого сезона, вышедшей на экраны в январе 2008 г. и получившей название «Чудесная ложь» (It’s A Wonderful Lie), к блестящему диагносту на прием в клинике являлась девица легкого поведения. Однако вместо каких-либо венерических заболеваний Хаус обнаруживал у нее сильнейшую аллергию — последствие заболевания контагиозной эктимой, полученной девушкой от… осла, с которым, по ее словам, она готовила некое «представление». В благодарность за помощь в конце сюжета проститутка приглашала Хауса на свой спектакль в церковь, где выяснялось, что речь шла о рождественском представлении. И бывшая пациентка исполняла на нем роль Девы Марии в сцене бегства в Египет…

Именно в ходе таких празднеств, как и в целом во время средневековых карнавалов, сексуальная составляющая образа осла выходила на передний план[357]. Проститутка в образе Богоматери, едущая на этом животном верхом, была только одним из свидетельств подобного «прочтения» античной темы. Однако не менее интересным в данном случае представляется и образ шута — практически главного действующего лица любого праздника.