Дела давно минувших дней (Повести)

Только сейчас Жига сообразил, какую ошибку он сделал, решив остаться один в глухом лесу. Помощи ждать неоткуда. Бунтовщики могли вернуться назад, увидели огонь и сейчас через щели и открытую дверь смотрят на него, а может быть, даже целятся из ружья. Недаром у него сегодня было предчувствие. Смертельная тоска, безнадежное отчаяние сжало сердце Он готов был поднять кверху руки и крикнуть: “Сдаюсь! Не губите христианскую душу!”

Снова шорох у самой двери. Жига замер. Каждую секунду он ждал, выстрела. Надо было покаяться в грехах, но вместо грехов, как нарочно, вспоминалась загубленная пятерка. Томительно тянулись мгновения. Выстрела все не было.

— Кто там есть? — спросил, наконец, Жига и не узнал своего голоса.

Надо бы достать револьвер, но он не решался. Куда стрелять, городовой все равно не видел и в то же время почти физически ощущал на себе взгляды многих глаз со всех сторон.

Превозмогая страх, Жига направился к выходу, но тут случилось невероятное. Как только он подошел к двери, в лицо ему ударило что-то жидкое и словно обожгло. От неожиданности и со страху ничего не разобрав, Жига закрыл лицо руками и присел.

Кузя, плеснувший первым, отскочил в сторону и спрятался за дерево. Сеня видел, что вода попала городовому прямо в лицо, и хотел добавить, но тот в это время присел. К счастью, Сеня успел удержать руку и не выплеснул воду. При тусклом свете фонаря мальчик разглядел у присевшего оттопырившиеся голенища валенок. Недолго думая, он вылил воду в них и так же стремительно кинулся за дерево.

Все это произошло в две — три секунды, и трудно сказать, что пережил и передумал в это время полицейский.

Страх, животный страх охватил Жигу, и он, не разбираясь в том, что делает, на корточках подбежал к колодцу, ухватился за веревку и, с риском сорваться, исчез в черной глубине шахты, оставив наверху фонарь.

Ребятам казалось, что Жига удрал в шахту от мороза. Но на самом деле это было не так. Холода Жига не чувствовал и в первый момент даже не понял, что облит водой. Убежал он в шахту потому, что больше некуда было бежать.

Если бы наверху оказался Чураков, все было бы иначе, и вряд ли ребятам удалось бы так легко и просто отделаться от полицейского. На их счастье, на поверхности остался трус, который даже не подозревал, что имеет дело с мальчиками.

Первым подошел к колодцу Карасев. Он полагал, что городовой, стоя на верхних перекладинах лестницы, только спрятался в колодец и в любой момент может выглянуть. С замирающим сердцем, стараясь держаться в чета, крадучись подошел мальчик к колодцу и потрогал веревку. Веревка была натянута и чуть вздрагивала.

“Развязать”, — мелькнуло в голове, и Карасев лихорадочно принялся за дело. Узел был затянут крепко, пальцы закоченели и плохо слушались.

Осторожно, не веря тому что случилось, вошли друзья.

— Удрал? — шепотом спросил Кузя.

— Веревку… скорей! — скомандовал Карасев.

Ребята бросились на помощь. Толкаясь и мешая друг другу, они никак не могли развязать узел.

— Разрезать! — предложил Кузя и полез в карман.

“Вот на что нужен ножик”, — подумал он, вспомнив вопрос пристава. Ножик был острый. Как только последние волокна были перерезаны, веревка юркнула в колодец, и ребята услышали глухой крик и шум падения.

— Свалился! — сказал Сеня.

Заглянув в колодец, прислушались.

— Охает!.. — радостно произнес Кузя. — Ох, наверно, и загремел!..

— Так ему и надо! Мало еще!

Жига упал с небольшой высоты и остался цел и невредим. Вскрикнул и стонал он больше от испуга. Поняв, что он еще жив, Жига встал на ноги, готовый бежать. Но куда? Кругом полная темнота, и неизвестно, куда бежать. Ощупывая руками мокрую бороду, постоянно спотыкаясь о балки, крепления, куски разбросанного угля, камни и какие-то предметы, Жига забрался в угол и притаился. Здесь он решил ждать возвращения пристава.

— Лесенку!.. Живей!.. Лесенку!.. — командовал между тем Карасев и метался по сараю в поисках какого-нибудь инструмента, которым можно сломать лестницу.

Из-под снега торчал шест. С трудом ребята вытащили его, подняли и одним концом зацепили под верхнюю перекладину.

— Давайте. Ну, беритесь!

— Карась! Стой! А Васька-то! — крикнул Кузя. — Ему тогда не вылезть…

— Он же сам велел!

— А вдруг он убежит от них?.. А мы обломаем!

От этих слов у Карасева опустились руки, но ненадолго.

— Да как вы не понимаете? Тоже революционеры!.. Он же сам велел! Беритесь!

Ребята нехотя взялись за шест.

— Ну, взяли! Раз, два — дружно!

Не тут-то было. Лестница оказалась крепче, чем казалось Сил не хватало. Попробовали засунуть шест поглубже, затем зацепили сбоку. Шест либо соскальзывал, и тогда ребята падали, либо они повисали на нем свободно. Нужны были настоящие инструменты.

И вдруг за спиной раздался голос:

— Вы чего тут делаете?

Ребята оцепенели. Фонарь освещал хмурое лицо высокого человека, стоявшего в дверях, а за ним выглядывал кто-то еще.

— Ой! Тетя Даша! Фролыч! — обрадовался Кузя — Скорей! Скорей! Помогайте!.. Там полиция…

— Это мы знаем, что полиция… А вы-то чего тут делайте?

— Лесенку ломаем и никак…

Расспросив и узнав подробности, Дарья хлопнула себя по бокам.