Дела давно минувших дней

Чужие секреты всегда интригуют… Не случайно значит считается неприличным шептаться и секретничать в обществе, или говорить на незнакомом языке. В наши дни, с появлением радио, это чувство досады переживал каждый человек. Я знал одного старика, который с удивительным упорством просиживал все вечера возле дорогого радиоприемника, подаренного ему внуком. Поймает, бывало, какую-нибудь станцию: немецкую, английскую или французскую и сидит, склонив голову.

— Ну что, дед?

— Да вот слушаю.

— Ты бы лучше музыку нашел.

— Музыка мне ни к чему. Я не девка, музыкой забавляться.

— Так ведь все равно не понимаешь, о чем они говорят.

— Да! — с огорчением признавался дед, почесывая в затылке. — Диво! Чего-то говорят, а чего — не разберешь.

— Зачем же ты слушаешь, если не разобрать?

— Должо́н понять!.. Не может быть такого положения, чтобы люди людей не поняли. Вникнуть надо как следовать…

— Вот оно что! Значит, ты вникаешь?

— Вникаю, милый человек. Изо всех сил вникаю.

— Ну и как? Успехи-то есть?

— Как им не быть. При старании завсегда успехи будут… Некоторые слова я уж разбираю… Социализм поминают, коммунизм… Советишен болтают… Русишен…

Но вернемся к повести. Прочитав послание «Короля треф», Суханов скомкал его и вместе с конвертом засунул в топку плиты. Затем открыл заслонку трубы и поджег письмо.

— Давно вы видели Виктора Георгиевича? — спросил он, когда огонь пошел на убыль.

— Недавно.

— Как он себя чувствует?

— Да как вам сказать… Процветает!

— Очень рад, — равнодушно проговорил Суханов. — Передайте ему, что у меня все в порядке. Знакомство на аэродроме есть. Человек не очень подходящий, но успел задолжать мне пятьсот рублей… под расписку. Жена у него клад! Любит тряпки. Особенно заграничные, и через нее можно многое сделать…

Вернувшись к столу, Суханов выпил стопку столичной водки и с аппетитом принялся за еду.

— И все? — спросил Иван Петрович, видя, что тот не собирается продолжать.

— Все! Нужные документы, скажите, собрал.

— А совхоз? — не выдержал и, явно нарушая совет Угрюмова, спросил Иван Петрович.

— А что совхоз?

— Ну здесь-то вы что-нибудь… Вы же тут работаете…

— Ну так что?

— Да нет… я так спросил. Увидел, что дела в совхозе, как бы это сказать… оставляют желать лучшего, ну и вот… спросил.

— Да… оставляют желать лучшего, — задумчиво повторил Суханов. — И за это нужно вас благодарить!

— Меня-а-а? — поразился Иван Петрович.

— Да! То есть, не лично вас, а Главное управление и кое-кого из других руководителей. Иной раз выполняешь какое-нибудь предписание, а самому страшно делается — вдруг придут со свечками да спросят: «Вы что! Вредительством занимаетесь?..» И никакая бумажка тогда не спасет. «Вы что, скажут, дурачком прикидываетесь! Специалистом считаетесь, а такие распоряжения выполняете? Почему не возражали? Почему не писали куда следует?» — все больше оживляясь говорил зоотехник. — Я теперь каждый раз в письменной форме директору свои соображения пишу… на всякий случай. С копией. Нервы, понимаете ли, не выдерживают.

— Ну, например…

— Да на каждом шагу… Не разрешают, например, сокращать поголовье.

— Правильно!

— Что правильно? Правильно, что мы держим коров с одним соском и за их счет снижаем надой? Правильно, что у нас петухи числятся яйценоскими?

Иван Петрович смутился. Слово вырвалось, и назад его не воротишь. А между тем, он понял, что зоотехник прав. Держать и кормить петухов, с надеждой, что они начнут нести яйца, так же бессмысленно, как и ждать от порченой коровы прибавки молока. Ну, а что делать, если сверху пришел категорический приказ — не сокращать поголовье! Спорить и доказывать бесполезно.

— Да нет… вы меня не так поняли, Валерий Николаевич. Не в том смысле! — выкрутился Иван Петрович.

— А в прошлом году какой номер выкинули! — продолжал Суханов. — С весны подняли шум. Лозунг повесили: «Зеленые овощи Ленинграду». Собрания проводили, агитировали, обязательства взяли… Ну, рабочие поднажали. Огурцов посеяли что-то гектаров пять. Сначала думали ударят утренники, все погибнет. Так нет. Обошлось. Огурцы растут, цвести начинают. А тут, как оно всегда и бывает, красный паучок появился. Вредитель. Дело обыкновенное. Нельзя сказать, чтобы много, но директор сообщил в Главк. Там встревожились. Дело-то такое… Кампания! Прислали вагон ДДТ, распылители — паучка уничтожать. Большая была проделана работа! Весь порошок раскидали. Паучка уничтожили, а вместе с ним уничтожили и всех шмелей, пчел километров на десять в окружности. Старичок наш овощевод из себя выходил. Возражал, писал во все инстанции. Да разве с ним будут считаться? Все делалось по научным нормам и методам… Одним словом, ботва огуречная в прошлом году росла пышно, а огурцов мы так и не дождались. Опылять их было уже некому! — щелкнув языком, закончил Суханов и налил себе еще водки.

Из щей выловили кусок свинины и разрезали его пополам: на второе блюдо.