Декалог: Загадка

Руки нескольких человек потянули его вверх так, что на пиджаке швы затрещали. Перед ним появилось широкое лицо, достойное бухгалтера. Мастер скривился.

— Добрый день, мистер Клементи, — сказал он, увидев, что находится в окружении такого числа гангстеров, что хватило бы на джаз-банд.

Джо Клементи, невысокий толстяк в кремового цвета костюме и шляпе, ответил:

— Не для тебя, Дук. Ты слишком долго вёл дела на моём участке.

— На вашем участке? Простите, я думал, что вы подчиняетесь приказам свыше. Но ведь мистер Капоне, когда нужно сделать грязную работу, всегда в Майами. Как это удобно.

Кулак врезал ему по зубам.

— Прикончите его снаружи, — проворчал Клементи.

— Мистер Клементи, — прохрипел Мастер опухшими губами, — такой проницательный человек как вы никогда не откажется от такой возможности.

— Не верь ему, Джо, — крикнула Марджи.

Клементи протёр потную шею чёрным платком:

— Приказов дешёвых девок я тоже не слушаюсь, дорогуша.

— Как хотите, — она стояла возле стенда с тектитом и небрежно вертела в руках браслет. — Мне всё равно, что вы с ним сделаете.

— Тогда пеняй на себя, — сказал Мастер и посмотрел в глаза Клементи. — Подумайте о том, что я могу вам предложить.

Джо Клементи стоял неподвижно.

— Такой человек, как вы, не должен быть одной из марионеток Капоне.

Голос Мастера источал мёд, как это было уже тысячи раз с предыдущими жертвами. Но главная роль была у его взгляда:

— Думаете, Капоне долго продержится? Я дам ему не больше двух лет. А вы не такой, Джо. Выслушайте меня, и получите больше власти, чем когда-либо мечтали. Всю Америку у ваших ног. Деньги, женщины... одежда. Просто выслушайте меня, Джо Клементи. Выслушайте... И сделайте то, что я скажу... — он запнулся, услышав тихий смех Марджи.

Посмотрев на тектит, он почувствовал, как что-то давит на его череп изнутри. Его глаза говорили сами с собой. Это было бесполезно. Его дар внушения пропал.

— Выведите его и пристрелите, — сказал Клементи.

Гангстеры взяли Мастера за руки, но он вырвался. Он врезался в Клементи, толкнув его на Марджи. Все вместе, втроём, они упали, и девушка ударилась головой о стенд.

Мастер тут же вскочил и опрокинул другой стенд, взорвавшийся осколками стекла и обломками деревянной рамы. Его преследователи не могли похвастаться такой же ловкостью. Пока они добежали до дверей в галерею, он уже был на полпути вниз.

Снаружи дождь лил как из ведра, землю не было видно под брызгами. Мастер остановился и опёрся на огромную статую Линкольна. Клементи был не дурак: один из его гангстеров сидел в «Бьюике» Мастера.

Мастер, пригнувшись, спустился по боковой лестнице и побежал под ливнем в парк. Вода стекала с полей его шляпы ему за шиворот, его сердца тяжело стучали. Он не разбирая дороги пробирался через грязь между прогнувшимися под дождём кустами. Хэвури-ссс-Кэзцим его проклял — не беда, он был проклят с самого рождения. Проповедник Благодати простила его — это было хуже, ему не были нужны ничьи молитвы. Так же, как и надменные лекции Доктора. У него не было ни империи, ни власти, ни ТАРДИС, на которой можно было бы сбежать. Скоро (когда?) его корабль вернётся, принеся с собой Армагеддон.

Наконец, он добежал до дальнего края парка и повис на перилах, глотая сырой воздух. Его энергия покидала его. Дождь казался потоком игл. Промокший до нитки, он вышел из парка и побрёл по безлюдному тротуару. Напряжение в голове было немилосердное. По обеим сторонам улицы нависали высокие серые дома. Вверх по зданиям поднимались зигзагами пожарные лестницы. Он начал дрожать. С Доктором такое бы никогда не случилось. Доктор взял бы с собой зонт.

Он прислонился к перилам, которые вели к большому зданию. У него ещё были деньги. Тридцать долларов, украденных у продажного полицейского. Он как-нибудь выкрутится. Он услышал за спиной шлёпанье чьих-то шагов. Резкая боль от удара по затылку заглушила постоянный стук в голове. Его прижали к перилам, и чьи-то грубые руки рылись в его карманах. Он почувствовал, что у него забрали бумажник и часы. Затем на него нахлынула тошнота. Грабитель убежал куда-то в ночь, а Мастер, потеряв сознание, растянулся на ступенях. Лёжа под проливным дождём, он сжимал в руке серебряный браслет, как утопающий сжимает соломинку.

***

Свеча не загоралась. Её чёрный фитиль упрямо оставался холодным, как бы Мастер ни пытался сосредоточиться. Это был старый фокус — зажечь свечу мыслью. Что-то вроде теста, который галлифрейские адепты телегностических дисциплин проводили после лекций. Пока что, как и любая другая дисциплина, она не поддавалась из-за болевшей головы. Всё было неопределённо. Он отвернулся от алтаря, решив оставить свечи в покое ради спокойствия отца Шеррина. Он вздрогнул и побрёл из придела церкви обратно в спальню, где лёг и ещё целый час молча размышлял о своей головной боли.