Действующая модель Ада

Но остается вопрос: кто же они, те, кто изначально готов взять в руки оружие и пустить кровь существующему миропорядку? И что они будут делать теперь и впредь?

Чезаре Ломброзе еще в позапрошлом веке измерял линейкой головы преступников и в результате своих антропометрических исследований пришел к выводу, что убийцы, воры, насильники и иже с ними составляют особый уродливый человеческий тип, атавистический по самой своей сути. Однако даже он вынужден был признать, что политический преступник, напротив, характеризуется не только отсутствием "преступного типа", но обладает, как правило, внешней красотой. Возможно, в будущем наука выяснит истинную причину ненависти бригадистов к буржуазным коленным чашечкам, но пока следует признать, что тип террориста как таковой характеризуется лишь повышенной относительно какой-то довольно условной нормы агрессией. Однако то же самое можно сказать и про мелкого домашнего тирана, и про стерву в окошке жэковской конторы, и почти про всякого актуального художника…

Противостояние социальных идей определенно потеряло свою остроту — что будет с носителями террористического типа теперь и впредь? Ничего не будет. Просто в дело пойдет другая мотивация. Скажем, еще не очень внятно проработанная идеология антиглобализма или какая-нибудь экологическая лабуда. Того и гляди, грядущие "Зеленые бригады" начнут отстрел дамочек в меховых боа, корейцев, знающих толк в собачатине, и мусульман, традиционно отдающих на заклание в праздник курбан-байрам барана. Западное общество победившей гуманистической идеи вполне уже готово к подобному маразму.

14. Карлос Шакал: магия имени

Вечером 30 декабря 1973 года половина фонарей на большей части лондонских улиц не горела — страна была в энергетическом кризисе, вызванном эмбарго на арабскую нефть. А тут еще забастовка угольщиков… В тот день сама королева подала своим подданным пример экономии, отправившись в церковь Сэндрингхэма без своего обычного кортежа, в микроавтобусе.

На полутемной улице Куинс Гров плотный мужчина, низ лица которого был обмотан шерстяным шарфом, свернул с тротуара и распахнул кованые ворота с номером 48. Мощеная дорожка за воротами вела к особняку, принадлежавшему Джозефу Эдварду Сиеффу, президенту компании "Маркс и Спенсер". Являясь почетным вице-президентом Британской сионистской федерации, Сиефф активно участвовал в сборе денег для нужд Израиля и уже сумел раздобыть не один миллион фунтов стерлингов.

Открывший дверь молодой дворецкий увидел перед собой смуглого круглолицего незнакомца лет двадцати пяти, который целился в него из пистолета.

— Отведи меня к Сиеффу, — спокойно распорядился незваный гость.

Он говорил с акцентом, но дворецкий не смог определить, каким именно.

Жена Сиеффа, Лоис, увидела, как незнакомый человек подталкивает дулом пистолета дворецкого вверх по лестнице. Она бросилась в свою спальню и позвонила в полицию. Ее звонок был зарегистрирован в две минуты восьмого.

Шестидесятивосьмилетний хозяин особняка перед ужином приводил себя в порядок в ванной комнате. Услышав голос дворецкого, он отворил дверь и остолбенел — рука в кожаной перчатке наводила на него пистолет. Человек в шарфе едва ли не в упор выстрелил Сиеффу в лицо. Тот упал на пол. Незнакомец прицелился и хотел выстрелить еще раз, но пистолет заклинило.

В четыре минуты восьмого, через две минуты после звонка жены Сиеффа, к дому подъехала полиция, однако преступника уже и след простыл.

На следующий день, в канун Нового года, Народный фронт освобождения Палестины взял на себя ответственность за это покушение, во всеуслышание объявив об этом на пресс-конференции в Бейруте.

Однако, как ни странно, Джозеф Эдвард Сиефф выжил. Пуля прошла сквозь верхнюю губу и застряла в удивительно крепкой челюсти бизнесмена. Счастье для жертвы и не слишком удачный дебют для будущего убийцы. И все же именно таким был первый шаг на пути террора молодого венесуэльца Ильича Рамиреса Санчеса (отец его был так увлечен марксизмом, что трем своим сыновьям дал имена Ильич, Ленин и Владимир), больше известного под кличкой Карлос Шакал.

Шесть лет спустя Карлос так вспоминал об этом случае: "Сиефф остался жив. Несмотря на тяжелое ранение, врачи ухитрились спасти его. А когда через две недели я решил предпринять еще одну попытку, он уже улетел из Лондона на Бермуды… Обычно я стреляю трижды в нос — это убивает мгновенно. Для того чтобы кого-нибудь убрать, нужно два пистолета. Один с глушителем, а второй — очень мощный. Тогда вы сможете защититься, если произойдет что-то непредвиденное. Но у меня был только этот старый пистолет с пятью пулями, которым я не смог даже до конца воспользоваться". И тем не менее он наконец приступил к тому, что считал призванием и долгом своей жизни: "Время, когда я был бунтующим студентом с революционными идеалами, прошло. Я начал действовать. Именно в это время и родился настоящий Карлос".