Дэйр

— А теперь садитесь, уважаемый господин Ванг. И прошу всех запомнить на будущее: никаких убийств без приказа! Пусть вас не раздражает отсутствие немедленных действий. Наступит день, когда мы будем шагать по колено в крови гривастых. А если среди присутствующих джентльменов есть кто-то, кто не согласен с нашей программой, он может немедленно обратиться к властям. Для этого не понадобится даже выходить. Шериф Глэйн и капитан Гомес к вашим услугам.

По комнате пробежал неуверенный смешок. Мистер Мерримот поднялся и протянул руку с пивной кружкой в сторону мистера Чаксвилли:

— Мистер Чаксвилли, клянусь, мне по душе такие люди как вы! Я имею в виду — практичные, решительные, твердо стоящие на ногах… А главное, знающие, когда и где нанести удар. За ваше здоровье! И за УГ!

Чаксвилли поднял свою кружку:

— За вас, сэр! — и выпил до дна.

Остальные тоже встали и выпили. Однако никто особо не напрягал голосовые связки для произнесения здравиц. В помещении было тихо.

— А теперь, Эд, не угодно ли вам присоединиться к нашему тосту? — произнес Чаксвилли. — Между нами не должно быть обид. Будем считать, что мы в расчете. Между прочим, когда я создавал организацию в Старом Городе, пришлось убрать одного не в меру ретивого джентльмена, который настаивал на каких-то особых личных счетах с сатирами и на своем праве на кровную месть. Джентльмен видел только то, что у него под носом. А мы должны думать о будущем.

Эд спрятал окровавленный платок, поднял кружку, и немедленно выпил за своего вождя. Сквозь непроглоченное пиво он произнес:

— За вечные муки всем гривастым, сэр!

— Ну вот и прекрасно, Ванг, — сказал Чаксвилли. — Когда-нибудь вы еще поблагодарите меня за этот урок дисциплины и здравого смысла. А теперь, может быть, вы расскажете джентльменам то, что поведали мне перед этой встречей?

Голос Эда, дрожавший в начале рассказа, постепенно наполнялся уверенностью:

— Так вот, джентльмены. Сын мистера Моури, Джош, знает, какие чувства я испытываю — испытывал — к Полли О'Брайен. Джош вчера пришел ко мне и рассказал, что в ту ночь, когда она сбежала, он возвращался домой с фермы Коспито, от Салли Коспито. Было уже поздно, часа четыре ночи. Впрочем, луна стояла еще высоко. Джош спешил: в округе опять видели оборотней. Перед поворотом к ферме отца он услышал громыхание повозки на мосту через Сквалюс-Крик. Джош заинтересовался, кто это разъезжает в такой час. И хорошо сделал, потому что повозкой правил человек в маске, а рядом с ним сидела женщина в капюшоне. А сзади… Сзади, джентльмены, сидели два сатира. Он, разумеется, не мог узнать людей, но одним из сатиров был Вав. В этом Джош уверен.

Джош сказал также, что, хотя лица девушки было почти не видно, он готов присягнуть, что это была Полли О'Брайен. Думаю, понятно, джентльмены, что она попросила убежища в кадмусе на ферме Кейджа. И я полагаю, что…

— Я полагаю, что вам следует сесть, Эд, — оборвал его Чаксвилли. — Мистер Кейдж! Судя по тому как вы отложили в сторону свою трубку, вам, должно быть, хочется что-то сказать.

Уолт поднялся и хрипло произнес:

— Мне ничего не известно о пребывании этой девушки на моей ферме. Позвольте мне…

— Никто вас не подозревает, сэр, — сказал Чаксвилли. — Она могла оказаться в любом из кадмусов. По сути дела, хорошо зная вийров, я несколько удивлен, что ее не спрятали на ферме Вангов. Хотя ваша ферма, мистер Кейдж, является наиболее логически оправданным местом — она ближе всего к горам.

Эд снова поднялся.

— Если это правда, то Полли какой-нибудь темной ночкой увезут в Тракию! Не считаете ли вы, сэр, что прежде, чем это произойдет, стоит сделать набег на кадмусы, вытащить оттуда Полли и сжечь, как ведьму? Это показало бы гривастым, что у них ничего не выйдет из их гнусных затей, убедило бы и обнадежило настоящих людей в том, что есть все-таки кто-то, готовый сражаться за человеческую справедливость и правосудие!

Мы могли бы атаковать кадмусы с гранатами, залить их нефтью и поджечь. Главное — застать гривастых врасплох, спящими, вырезать сатиров, сжечь проклятые кадмусы, добраться до их сокровищ, урожая, плодов, вина и скота…

— Сядьте! — прогремел Чаксвилли, но его перебил отец Джека, тяжело налегая на стол, по которому он яростно стучал кулаком:

— Мистер Чаксвилли! Я протестую, сэр! Если послушаться этого идиота, то это будет не только истребление моих вийров, это разорит меня! Моя ферма будет уничтожена, а я, Уолт Кейдж, и моя семья станем нищими! Кто в темноте отличит имущество вийров от моего?! Кто захочет отличать? И это не все!..

— Прошу вас, сядьте, мистер Кейдж.

Уолт, поколебавшись, сел. Лицо его побагровело, он тяжело дышал и нервно крутил полуседую бороду.

— Одним из результатов УГ-Дня может стать разорение ваших ферм, в этом вы правы, мистер Кейдж; и, пожалуй, самым незначительным. — По комнате прокатился ропот. — Прошу соблюдать тишину, джентльмены. Дайте мне объяснить.

Чаксвилли, не торопясь, развернул и повесил на стену большую карту Авалона. Пользуясь вместо указки кинжалом, он принялся объяснять: