Деятель

– Никого. Ветер, наверное. Но всё же лучше закончить, – улыбнувшись, он поднял указательный палец вверх. – Это знак!..

Они вернулись в подсобку. Напряжение спало и Ученики вполголоса обсуждали прошедший Экзамен. Оставалось только дождаться конца другого обсуждения, проходившего за закрытыми дверями Учебной Комнаты и оглашения Руководителями его результатов. Все надеялись на лучшее, обнадёженные Стеблем, уверявшим, что после Первого Показа никого никогда не отчисляют. Тихоня внимательно следил за ним. На вид он совсем не изменился. Так же разговаривал, и вёл себя как обычно. Встретившись взглядом с Тихоней, Стебель пошутил, что премного благодарен за сохранённую ему сегодня жизнь и в следующий раз его надо будет сильно уговаривать, чтобы он согласился быть Деятелем в тихониной Демонстрации. Все дружно прыснули, вспомнив экстравагантное поведение Тихони и, на смешливой волне, переключились на кого-то другого. Тихоня решил больше не задаваться вопросом помнит ли недавний собеседник, что происходило за Границей. «В конце концов, это не так уж и важно», – подумал он, улыбаясь чьей-то очередной шутке.

14

Утро встретило его хмурью и напоминанием о давешнем сидении в сломанном лифте. Оба этих определённых факта были скучны и неизменны, однако не могли потягаться с третьим, блаженным, как рай, ласкающим слух любого Ученика, словно божественная музыка, звучавшим округло и сладко – Каникулы! Тихоня всегда не любил рано вставать, а тут такое удачное сочетание дурной погоды и свободных дней… Он как следует потянул удовольствие.

Когда Волк вызвал его и начал засыпать вопросами не дожидаясь ответов, а потом плести какую-то чепуху про своё самочувствие, Тихоня понял, что нужно подыграть и ничего не рассказывать. Между слов Волка он ясно различил следующее послание: «Сейчас говорить не надо… Встречаться тоже пока что не стоит… Всё потом…».

«Перестраховщик!» – подумал Тихоня про Волка, когда они распрощались. – «Неужели кто-то прослушивает разговоры Учеников вне Школы?». Но вникать не стал. Он доверял Волку. И если тот дал понять, что чего-то в данный момент делать не нужно, то лучше его послушать… Хотя, Веточка бы не одобрила это решение. Она считает, что Тихоня уж слишком доверяет Волку, по её словам, «теряет своё лицо»… Она всегда сгущает краски. Впрочем, кто знает, может когда-нибудь она окажется права…

Тихоня поставил подогреваться чайник и пошёл в комнату, к любимому окну, выходившему на перекрёсток. Окно стало любимым после первой ночи в этой квартире десять лет назад. Всё своё детство, до того дня, Тихоня провёл в трущобах рабочей окраины, на третьем этаже пятиэтажного небольшого дома. И максимум, что видел из маленьких, разделённых частой деревянной решёткой, окон, это стены соседних точно таких же домов. Поэтому переезд в неновый, но более современный многоквартирный и похожий на длинный океанский лайнер, дом, да ещё на девятый этаж, на самую верхотуру, казался воплощением какой-то красивой сказки, а он, Тихоня, был сказочным принцем, живущим теперь в высокой башне, из которой видны необозримые просторы его владений. Первую ночь он просидел у окна до утра, и никак не мог наглядеться на перемигивающиеся светофорами перекрестья живых дорог – одно прямо внизу, другое вдали, третье совсем далеко и сквозь дымку, как разноцветный маяк, подавало призывные сигналы четвёртое. Оно было уже где-то за тридевять земель от башни принца, там где близкое и прозрачное, бесконечное и недостижимое небо откусывалось неровными зубьями производственных зданий Промышленной Зоны.

Сразу же за первым перекрёстком, в прекрасной видимости, ютился небольшой парк. Единственный во всём районе, и потому наверное, не уничтоженный массовой застройкой. Парк был красив. Правда, преимущественно сверху из окна. Тихоне нравилось смотреть на его зелёные мохнатые бугры, напоминавшие картинки из Большой Книги Лесов, где на нескольких разворотах можно было зачарованно любоваться беспредельной чередой пышных зеленеющих впадин и холмов, слитых в единый невообразимый организм, бережно хранивший в себе множество жизней – маленьких, больших, примитивных, разумных, одиноких, коллективных, ползающих, лазающих, бегающих и летающих… Всякий раз, когда Тихоня смотрел сверху на зелёную неровную ткань парка, ему хотелось примерить её на себя, укрыться ею… И всякий раз он обманывался, спускаясь и заходя в парк, зная наперёд, что найдёт внутри суррогат, слабое подобие тех Больших Лесов, что видел на картинках. Он, конечно, не бывал ни в одном из них, но знал наверняка, что не нашёл бы там несметные сокровища мусора, ровным ковром скрывающего траву, не боялся бы вступить в продукты собачьего пищеварения, не встретил бы на каждом квадратном метре плохо выглядящих, ожиревших людей, которые пьют, курят, грубо разговаривают, громко смеются и обугливают на костре дурно пахнущую мёртвую плоть… Говорят, Больших Лесов всё меньше с каждым годом. Многие умные и уважаемые сограждане считают, что это объективная необходимость – цивилизации нужна древесина для своих великих свершений…