Деяния данов. Том 1

{4.3.18} Виго, ‘для которого любовь к родному брату была выше общепринятых обычаев’, не мог спокойно взирать на это. Заставив свой стыд подчиниться родственному долгу, он напал на Адисла, считая, что лучше быть защитником беспомощности своего брата, чем простым её свидетелем. ₂Однако, поступив таким образом, он приобрёл больше позора, чем славы, ведь для того, чтобы спасти своего брата, он был вынужден преступить определённые обычаем правила поединка, и этот поступок, как оказалось, принёс ему больше пользы, чем чести. ₃На одной чаше весов было бесчестье, а на другой — любовь к брату. {Гибель Адисла} ₄Вот что известно о том, как скорее быстро, чем достойным образом, им удалось убить Адисла. ₅Не желая скрывать содеянное от народа, они, отрубив Адислу голову, вывезли его тело на лошади из леса и передали жителям близлежащей деревни, сказав, что это сыновья Фровина совершили месть за своего отца, убитого королём свеев Адислом. ₆Одержав столь великую победу, они с наивысшими почестями были приняты Вермундом²¹. Он рассудил, что они совершили весьма полезное дело, а славу из-за убийства соперника посчитал более важной, чем та известность, которую даны приобрели благодаря этому бесчестному поступку. Как он полагал, убийство тирана вообще не может в каком-либо отношении быть сродни позору. ₇Впрочем, у иноземцев вошло в поговорку, что ‘с гибелью короля умер древний обычай поединков’.

{4.4.1} Когда Вермунд из-за своего преклонного возраста лишился зрения²², король Саксонии, посчитав, что Дания осталась без вождя, через послов сообщил, чтобы тот передал ему своё королевство, которое он и так уже удерживает под своей властью дольше положенного времени. Пусть чрезмерная жадность Вермунда до власти не <оставит>^a его Отечество без законного порядка и защиты от внешнего неприятеля. ₂Ведь разве может считаться королём тот, чью душу затуманила старость, а зрение — слепота, обе в равной степени мрачные и ужасные? ₃Если же он откажется, то у него есть сын, который не побоится принять вызов на бой с сыном Вермунда, и пусть Вермунд пообещает, что победитель в поединке получит королевство. ₄Если же он не остановит свой выбор ни на одном из этих предложений, то пусть знает, что в таком случае он будет иметь дело с оружием, а не с увещеваниями, и в койце концов всё равно будет вынужден отдать то, что прежде отказался дать по доброй воле.

{4.4.2} Услышав это, Вермунд тяжело вздохнул и ответил, что это низко — поносить его за преклонный возраст, ведь он дожил до столь глубокой старости вовсе не потому, что избегал сражений и был в молодости трусом. ₂К тому же короля не следует укорять его за слепоту, ведь в его возрасте этот недуг обычен и встречается очень часто; лучше бы он посочувствовал его несчастью, чем насмехался над ним. ₃С большим правом можно было бы обвинить самого короля Саксонии за его нетерпеливость. Для него было бы более достойным дождаться кончины старика, чем требовать у него власти, ведь наследовать умершему гораздо лучше, чем грабить живого. ₄Однако, дабы не показаться безумцем, который славу своей древней вольности отдал во власть чужеземцев, он принимает этот вызов. ₅На что послы сказали, что, насколько им известно, их король посчитает ужасным бесчестием для себя вступить в бой со слепым, поскольку этот смехотворный поединок доставит ему больше позора, чем почестей. ₆Было бы лучше, если бы это дело было решено поединком отпрысков обоих королей.

{4.4.3} Услышав это, даны совершенно пали духом и были в полном замешательстве, не зная, что им в спешке следует ответить. {Выдающиеся качества Уффо} И тогда Уффо, который случайно оказался там вместе с остальными, ^{(л. 34об)}|| потребовал у отца позволить ему дать ответ послам. ‘Это было столь же неожиданно, как если бы вдруг заговорил немой’. {[Уффо] из немого стал говорящим} ₂Когда же Вермунд спросил, кто это просит у него разрешения высказаться, его прислужники ответили, что это Уффо. Тогда он сказал, что с него довольно и того, что спесивые иноземцы издеваются над муками его недуга, не хватало того, чтобы ещё и домашние терзали его своими насмешками. ₃Но, поскольку слуги твёрдо заверили его, что это Уффо, он объявил, что, кто бы это ни был, он волен сказать всё, что у него на уме.