Дефолт

Но если баба Тася сама ни с кем познакомиться не могла, и при ней неотлучно находилась Калерия, то вряд ли последняя умолчала бы о подозрительном интересе каких-то типов к квартире, не забеспокоилась бы, не сообщила хозяевам. А вдруг Артём уже пообещал кому-то жильё в Хамовниках, и теперь сшиблись в схватке за недвижимость две конкурирующие группы? Как же Артём дошёл до жизни такой, чтобы, собираясь продать квартиру своей жены, не поделиться с собственницей своими планами?

Но когда Саша вышла на вечерний Комсомольский проспект, она уже ничего не чувствовала – ни страха, ни жалости, ни даже удивления. Это случилось, и всё, прошлого не воротишь. Нужно жить дальше, не раздражая и без того израненную душу воспоминаниями. Бедным женщинам уже ничем не помочь, даже если Сашины глаза сгниют от плача.

Нужно дождаться троллейбуса, потому что дорогу до метро после всего пережитого не осилить. Когда Саша бежала к бабушке, ещё ничего не зная, торопилась поскорее её увидеть, было невыносимо жарко. К истекающему потом телу противно липло шёлковое бельё. Хотелось остановиться и с наслаждением почесать ноги под хвалёными итальянскими колготками, треснувшими в первый же день. Белый невесомый плащ Саша мечтала скатать и сунуть в сумку, но так и не нашла для времени. Теперь он спасал Сашу от холода. Только бы дождь не пошёл – ведь зонта с собой нет; забыла в приёмной директора, когда убегала из лицея.

Подошёл троллейбус. Саша еле встала с металлической скамейки под крышей павильона, с трудом сделала несколько шагов, схватилась за поручень и забралась на ступеньки. Тут же шлёпнулась на сидение, закрыла глаза и пожалела, что скоро придётся выходить.

Её отчаянию, её наивным грёзам пришёл конец. Казалось, что ни единого импульса обезумевшего от стрессов мозга, ни единой порции адреналина, выброшенной в кровь, Саша больше не выдержит – или разорвётся сердце, или погаснет рассудок. Ничего не выражающими глазами она смотрела в окно и видела только одни огни. А кроме них – ничего. Потом огни превратились в стрелы, и Саша поняла, что засыпает. А троллейбус остановился у станции метро, открыл двери, и нужно подниматься, выползать на улицу, переходить дорогу.

Растолкав уже начавших посадку женщин, Саша выпрыгнула на тротуар, пробормотала в пустоту извинения, но даже сама их не услышала. Она надеялась об освещённом тёплом вагоне метро хоть немного унять дрожь, помассировать онемевшие ноги, которых почти не чувствовала. Лишь мелко тряслись колени, да вспыхивал острой болью позвоночник при каждом ударе сердца.

Саша рвалась домой, в джакузи, в негу толстого купального халата, под одеяло, в которое можно завернуться с головой и отключиться хотя бы до утра. Она стоя доехала до «Киевской», где нужно было делать пересадку, а в другом вагоне изловчилась и села на освободившееся место. Кожа сидения грела сквозь плащ и костюм. Простое человеческое тепло, оставленное недавно вставшей с этого места дородной дамой, – именно таким оно и должно быть. Саша подумала об этом и тут же забыла, потому что рядом сел мужчина в замшевой куртке, и в ноздри ударил знакомый до тошноты запах парфюма «Айсберг».

– Сашенька, слушай меня внимательно. Но головы не поворачивай, ладно? Пусть думают, что я бормочу себе под нос. У нас мало времени. Я выйду на «Кутузовской», а ты поедешь дальше.

Старосвецкий вёл себя так, словно каждый день ездил в метро, а не крутил руль «Вольво» представительского класса. Неужели он следил за ней? Иначе откуда узнал, когда именно Саша спустится в метро и в какой вагон зайдёт? Следил по крайней мере от троллейбусной остановки. Никого вместо себя не послал, решил сам снизойти. Что ему нужно?..

– Я тебя внимательно слушаю.

У Саши не оставалось сил на эмоции. Странно, почему Виктор выбрал именно вагон метро для разговора да ещё отвёл на него всего несколько минут?

– Ты вела себя правильно, не назвав ни одного имени следователю. Думаешь, откуда я всё знаю? Это мой секрет, скажем так. И завтра, в прокуратуре, придерживайся той же тактики. Если станешь болтать лишнее, запросто можешь сесть. Ты ведь умная женщина, и всё сама прекрасно понимаешь. Заартачишься – тебя моментально обвинят в организации убийства старушки и её сиделки; тогда в кабинете следователя арестуют. Ты с этого дня у прокуратуры под колпаком, и упаси тебя Боже начинать свою игру. Я предупреждаю на всякий случай, чтобы не было соблазна. А ребята всегда рядом…

– Они убили?.. – У Саши перехватило дыхание.