Читаем Дефицит полностью

— Да ничего подобного, я узнавала! «Мы зарегистрируемся через два года, а сейчас я буду рожать». А кто за тебя в школу пойдет, Николай Викентьевич? Тебе же аттестат зрелости чадо получить. «Пойду в вечернюю». И давай меня просвещать: все этнические группы пошли с Кавказа, потом смешались и выродились, теперь только на Кавказе осталась чистая раса, истинно библейские типы, эталон красоты. «Ты его дождись, он скоро придет, я вас познакомлю, сама увидишь. Такой же красивый у нас будет ребенок». Что меня поразило — она спокойна, даже весела, хорошо выглядит. А я все стараюсь выпытать, терзает меня сомнение, может быть, он тебя обманывает, мошенник какой-нибудь, а морочит тебе голову, что из органов? Нет, она говорит, у него не только документы, но и пистолет есть, он мне давал его подержать, я даже с ним поиграла, только сначала обойму вынул, тяжеленький такой брикетик с пульками. «С пульками!» Беременный ребенок! Везде, говорит, нам предоставляли гостиницу, лучшие номера, такая у него работа ответственная, и он много зарабатывает, потому что смертельный риск. Значит, и ты с ним рисковала, ходила везде? Нет, говорит, на операции он меня не брал, инструкцией запрещено, все в тайне. Во Львове он конфисковал тридцать пар джинсов, все в упаковке, только что с фирмы. За эти тридцать пар спекулянты получили бы шесть тысяч, представляешь? Он их сдал, естественно, в ОБХСС. Я спрашиваю, почему вы в гостинице, он что, не здешний? А она мне — мамочка, он всесоюзный, у него квартира в Москве, еще где-то, а работает он в МУРе, как капитан Жеглов. Мы с ним будем жить в Москве, так что Большой театр не исключается. Тут у меня терпение лопнуло и я ей красочно расписала всю ее дальнейшую судьбу — у тебя будет вот такой живот, вот такие губы распухнут, по лицу желтые пятна, подурнеешь как смертный грех, потом родишь, обабишься, он уедет в Москву и поминай как звали, даже алименты платить не будет, вы не зарегистрированы. А главное, танцевать не сможешь, мышцы разойдутся на животе, ноги отекут, кому ты нужна будешь, несчастная мать-одиночка, у которой даже аттестата зрелости нет. Тут ее проняло, ребенок есть ребенок — «я во сне танцую каждую ночь» и прочее. Катя, если ты нам не поможешь!..

— Я поговорю с мамой, — осторожно, после паузы, сказала Катя. Если Сиротинина была уже на пределе, то Катя эмоциям не поддалась и ответила с холодком.

Елена Леонидовна раскрыла сумочку с двумя металлическими шариками сверху и сказала приказным тоном:

— Катя, открой свой дипломат.

Катя машинально щелкнула одним замком, другим, приоткрыла, увидела там желтую коробку и снова прикрыла.

— Зачем, Елена Леонидовна?

— Так надо, Катя. — Она протянула ей белый пухловатый конверт. — Здесь тысяча рублей, десять купюр по сто.

Катя отвела ее руку и поставила дипломат себе за спину.

— Нет-нет, Елена Леонидовна, ни в коем случае!

— В чем дело, Катя?

— Мама обидится, возмутится, что вы?! — Катя лихорадочно соображала, каким путем ей перейти на себя, каким приемом. — Ну и дочь у меня, скажет, вместо того, чтобы сидеть химию зубрить, она бродит по городу да еще, извините меня… — все-таки «взятку» она выговорить не смогла даже с извинением, — …деньги берет. Вы только представьте себе: вместо того, чтобы готовиться к экзамену! — Катя пытливо посмотрела на собеседницу, но та ни о чем не догадывалась, поглощенная своей заботой, хотя могла бы из вежливости спросить, что за экзамен и куда Катя поступает.

— Значит, ты отказываешься нам помочь, Катя?

Профессорша настолько удручена своей бедой, что сама догадаться не сможет, надо Кате брать инициативу в свои руки целиком и полностью, не быть тюхой-матюхой.

— Дело в том, Елена Леонидовна, что мама поможет вам и так, без этого, — она кивнула на белый конверт, который Сиротинина держала, не пряча. — Я ее уговорю, уж в этом вы можете на меня положиться.

— Я тебе верю, Катя, но ты не знаешь всего. Мама в свою очередь должна передать…

— Нет-нет! — перебила Катя. — Вы тоже всего не знаете, Елена Леонидовна. Дело в том, что у меня… то есть у нас с мамой, да и с папой тоже есть, как вам сказать… встречная просьба.

— Какая? Говори смелее.

— Я поступаю в институт, в медицинский, сдаю на четверки и аттестат у меня четыре с половиной, но знаете как бывает? В последний момент кого-то надо пропихнуть по звонку, и ты вылетаешь как пуля из ствола. Я не солдат, не спортсменка и не герой целины. Если профессор Сиротинин…

— Понимаю, Катя, но Николай Викентьевич исключается.

«Тогда и мама моя исключается!» — чуть не выпалила Катя, едва-едва сдержала себя.

— На подобные темы с ним говорить практически невозможно.

— Я вообще-то по баллам прохожу пока, достаточно ему спросить в приемной комиссии, как там успехи дочери моего коллеги Малышева, и все будет в порядке.

— Ты недооцениваешь приемную комиссию, — жестко усмехнулась Елена Леонидовна, — и переоцениваешь возможности Николая Викентьевича.

— Так как же тогда мне быть?.. — Катя растерялась. Если ей отказываются помочь, то сейчас придется отказать и Настеньке, а ведь она уже обещала.

Перейти на страницу:

Похожие книги