Дефиле озорных толстушек

– И не забывайте о преступниках, имеющих навыки альпинизма и скалолазания! – напомнил зловредный ведущий. – Прочные капроновые лесенки и тросы с карабинами позволяют совершить как восхождение на небоскреб, так и спуск с крыши к окнам нужной квартиры. Вы даже не услышите, как злоумышленники подберутся к вашему окну или балкону!

– Бум! – донеслось со стороны упомянутого сооружения.

Пенсионеры Лаптевы синхронно вздрогнули, и диван под ними смешливо крякнул.

– Мы услышали, – возражая телеведущему, пробормотал Иван Давыдович.

– На балкон лезут! – прошептала побелевшими губами Ольга Ивановна.

– Звони в милицию, мать! – распорядился отважный дедушка и потянулся к кривой турецкой сабле, привезенной сыном Лаптевых из туристической поездки в Анталию и повешенной над диваном в качестве экзотического украшения.

– Дед, не ходи! – всполошилась Ольга Ивановна.

Ей уже виделся неравный бой пожилого Ивана Давыдовича, вооруженного одним тупым сувенирным ятаганом, с гибкими и ловкими альпинистами-домушниками с острыми плоскогубцами в руках и когтистыми «кошками» на ногах.

– Цыц, старая! – отрезал мужественный дед.

Он прихватил кривую саблю на манер серпа и, шаркая тапками, пошел из комнаты на балкон. Забыв про телефон, верная супруга вперевалочку заковыляла следом. Ольга Ивановна справедливо полагала, что в случае рукопашной она будет весомым подкреплением мужу. Когда дородная пожилая женщина становилась на весы, стрелку зашкаливало.

– И-эх! – крякнул самозваный янычар Иван Давыдович, скользящим шагом выдвинувшись на балкон.

– Ну, кто там, Ваня? – пуще прежнего встревожилась Ольга Ивановна.

Дедушка Лаптев, вздернувший серп по образу и подобию участницы скульптурной группы «Рабочий и Колхозница», надолго застыл в этой героической позе. Взгляд старого колхозника был устремлен на боковое ограждение балкона, на три четверти выполненное из многослойной фанеры. Верхняя – стеклянная – четвертушка стенки позволяла увидеть небольшой участок туристической лесенки из капронового шнура. Лестница была туго натянута и дрожала, как струна. Дрожание это сопровождалось отнюдь не музыкальными звуками: за фанерой кто-то шебуршал, елозил ногами и неприлично ругался слабым голосом. Голос был женский, в связи с чем Ольга Ивановна быстро пересмотрела свою версию происходящего. Вероятно, с карабинами, плоскогубцами и «кошками» баловалась домушница женского пола.

Отпихнув растерявшегося супруга, пенсионерка решительно шагнула к настежь распахнутому окну, выглянула наружу и увидела одну голую розовую пятку. Все остальные части тела альпинистки-скалолазки скрывались за выступом балкона.

– Ну, хотя бы «кошек» на ней нет, – с заметным облегчением в голосе пробормотала Ольга Ивановна.

Дедушка Лаптев отмер и сокрушенно вздохнул:

– Вот время-то пошло! Уже бабы в домушницы идут!

– Феминизм, – не без гордости за слабый пол ответила его супруга.

– Весь ваш феминизм – это разврат и распущенность! – поджав губы, припечатал Иван Давыдович.

Обиженная Ольга Ивановна приготовилась возразить мужу, но в этот момент сверху раздался возмущенный крик, аргументированно подтвердивший его мнение. Кричал отец десятиклассницы Катюши Шумилкиной, водитель-дальнобойщик Егор Андреевич.

– Катюха, мать твою-перемать! – орал несдержанный Егор. – Это еще что за номер?! Почему к тебе в комнату по веревке какая-то баба лезет?! Ты что же, так тебя-растак, в лесбиянки записалась, шалава?! А вот я сейчас возьму монтировку и расфигачу к чертовой бабушке твой компьютер, чтобы он тебя развратничать не учил!

Любопытные Лаптевы бок о бок встали у окна и запрокинули седые головы, как зрители авиашоу. Оравшего Егора Шумилкина видно не было, но рядом с ним, очевидно, стояла супруга Наталья, потому что в паузах между тирадами разъяренного отца раздавался ее голос.

– Егор, тише! – уговаривала Наталья взбешенного мужа. – Не ори! Не позорь девку на весь дом!

Оскорбленная Катерина, между тем, тоже кричала в голос, упрекая родителей в косности и полной неспособности понять нужды и желания подрастающего поколения.

– Ой, да знаю я эти ваши бабьи желания! – с нескрываемым презрением орал в ответ Шумилкин. Поскольку по роду занятий дальнобойщик подолгу отсутствовал дома, его не мог не волновать больной вопрос супружеской верности. – Что мамаша, что доченька – обе шалавы, только одна на мужиков бесстыжим глазом косит, а другая того хуже, в лесбиянки подалась!