Deep Utopia: Life and Meaning in a Solved World

Но как это стимулирует к работе в мире радикального экономического изобилия? Мы можем жаждать улучшений как ради них самих, так и в качестве средства получения вознаграждения, но все равно кажется, что эта жажда зависит от наличия других желаний, определяющих, что считать улучшением. Я имею в виду, что если бы вы не хотели игрушечный грузовик с самого начала, то его получение не было бы улучшением и не принесло бы вам радости. Значит, нам нужно какое-то базовое благо, которое вы можете продолжать накапливать и получать больше. Если такое благо есть - возможно, это биомедицинские усовершенствования или альтруистические инициативы, о которых я говорил ранее, - то желание, чтобы все улучшалось, может служить усиливающим фактором, давая нам еще более веские причины продолжать работать сверх тех, что дает нам желание получить само базовое благо.

Вот вам и стремление к совершенствованию как таковому. Но давайте вернемся к желанию иметь больше, чем другие люди, - больше денег или больше эксклюзивных символов статуса. Это желание, кажется, может существовать само по себе, не предполагая, что есть какое-то другое, более базовое желание, определяющее беспредельную метрику совершенства. (Строго говоря, если то, что мы хотим иметь больше, чем другие, - это социальный статус, то конструкция может потребовать существования дополнительных желаний в том смысле, что мы особенно хотим иметь больше, чем другие люди, чего-то, чего они также жаждут: но предмет, о котором идет речь, в корне произволен и не должен быть желанным для кого-то ради него самого, кроме той роли, которую он играет как фокус такого социального противостояния - это может быть NFT или кофе циветты или что-то еще, чего вряд ли кто-то захочет, если другие не захотят этого тоже).

Таким образом, стремление к относительному положению - многообещающий источник мотивации, который может подтолкнуть к работе и напряжению даже в условиях, когда "экономическая проблема человека" решена. При условии, что доходы других людей будут расти примерно одновременно с нашими собственными, тщеславие может помешать нам бездельничать независимо от того, насколько богатыми мы станем.

Стремление к относительному положению имеет еще одну особенность, которая позволяет ему быть мотиватором в эпоху изобилия. Ранжирование в значительной степени носит порядковый характер. Иными словами, важно то, у кого больше, чем у кого, а не то, насколько больше. Так, если яхта вашего соперника имеет длину 10 метров, то важно, чтобы ваша яхта была не менее 11 метров. Аналогично, если его яхта 100 метров, важно, чтобы ваша была длиннее - но не обязательно на 10 %, чтобы сохранить преимущество; достаточно 101 метра. Это удобно, потому что означает, что в той степени, в какой мы жаждем такого рода порядкового социального ранга, объективные достижения, которые мы делаем, не должны быть пропорциональны нашим совокупным предыдущим достижениям, чтобы оставаться значимыми. Небольшие инкрементные достижения могут оставаться очень привлекательными, если они способны изменить наш ранг в соответствующей группе сравнения.

Совершенная или несовершенная автоматизация

Разве мы не можем работать только потому, что нам нравится работать? Ну, я не буду считать работу работой, если мы занимаемся ею просто потому, что нам это нравится. Но что, если мы получаем удовольствие, потому что это полезно? Тогда, кроме удовольствия, должна быть еще какая-то причина, например, одна из тех, которые мы обсуждали. Повторим, что три типа потребительских желаний, которые могли бы побудить людей работать даже при очень высоком уровне производительности и дохода, были следующими: приобретение новых товаров и услуг, которые обеспечивают некоторую несравнимую личную выгоду; реализация амбициозных социальных проектов; и приобретение позиционных товаров, которые помогают обрести статус.

Теоретически, они могут отсрочить приход общества досуга на неопределенный срок, гарантируя, к лучшему или худшему, что "экономическая проблема человека" никогда не будет полностью решена, и что пот с наших бровей будет продолжать течь.

Да, но есть одна загвоздка! Все предыдущие рассуждения о том, будут ли люди продолжать работать, основываются на одном предположении: работа для людей по-прежнему будет существовать.

Точнее, в нашем обсуждении предполагалось, что доход, который можно получить, продавая свой труд, остается значительным по сравнению с доходом, получаемым из других источников, таких как владение капиталом и социальные трансферты.

Вспомните миллиардера с мегаяхтой: как бы сильно он ни завидовал гигаяхте декабиллионера, он не станет продавать свой труд, если самое большее, что он может заработать, - это минимальная зарплата или какая-то другая сумма, которая ничтожна по сравнению с тем, что он зарабатывает на своих инвестициях (или по сравнению с тем, что он может позволить себе потратить до конца жизни, медленно высасывая свои сбережения).