Дебютантки

— Ты что, не помнишь? У тебя уже есть жена. Она живет в санатории в Канзасе, куда ты ее засунул.

— Засунул? Ты говоришь, как героиня гангстерского фильма. — Он попытался засмеяться, чтобы установить тот контакт, когда они еще не были в состоянии войны. — Я помню, как тебе всегда нравились фильмы этой серии, ты не хотела ложиться спать, пока не кончался фильм. У тебя были и другие любимые программы.

— Да, еще «Центральный вокзал». Давай не будем отвлекаться, отец.

— Послушай, Сара, ты должна признать, что не я один виноват в том, что у твоей матери произошел нервный срыв. Я пытался тебе это объяснить бессчетное количество раз. Иногда браки не удаются, и в этом нет ничьей вины. В данном случае психическая нестабильность твоей матери сделала ее неспособной справляться с не такой уж необычной ситуацией. Нормально…

— Нет ничего нормального, отец. Есть только моя мать, одна в этом странном и страшном мире.

Сара не только выглядела как взрослая, она и рассуждала, как взрослый человек. И к тому же очень умный, грустно подумал Морис. В мире нет никого подобного его Саре. Боже, если бы ему удалось сохранить его маленькую девочку! Но уже было слишком поздно…

Сара наблюдала, как ее отец собирался с мыслями для следующей атаки. Она догадывалась, что он любит ее. Он выглядел таким почтенным джентльменом. Ей даже было немного жаль его — он так старался убедить ее, чтобы она его не ненавидела! Но Сара не могла позволить себе хотя бы немного посочувствовать ему — ей следовало оставаться сильной ради матери и ради ее самой.

— Итак, папочка, скажи мне правду. Кто же эта счастливица? Кто-нибудь, кого я знаю? — спросила Сара.

— Нет, она англичанка. Вдова. Ее мужа убили под Дюнкерком.

— И что она здесь делает? Почему она не занимается в Англии помощью военным, не сматывает бинты для раненых или что-то в этом роде?

— Она гостила здесь у друзей, когда началась война.

— Как ей повезло! Почему же она не попыталась вернуться в Англию? Ведь это можно было сделать, если очень захотеть. Разве это не было ее обязанностью — вернуться домой и не давать затухнуть родному очагу, пока ее храбрый муженек ухитрился быть убитым при Дюнкерке?

Он не обратил внимания на ее сарказм.

— У Вайолет двое детей. Она не хочет возвращаться с ними в Лондон, пока там бомбежки и так далее.

Да, Сара еще не знала всего. Дети? Ее отец любит женщину по имени Вайолет, да еще и с двумя детьми! Она почувствовала, как у нее защемило сердце.

— Сколько им лет?

— Стюарту — шесть, а Джиллиан уже восемь. Стюарта назвали в честь отца — Стюарт «Пип» Уилсон. У него есть титул. Вайолет — леди Уилсон. — В голосе Мориса слышалась гордость.

— Понимаю, — сказала Сара.

— Что ты понимаешь?

Она улыбнулась и облизнула губы.

— Я понимаю, почему ты хочешь на ней жениться. Леди, настоящая титулованная леди! Ну и что ты хочешь от меня, отец? Моего разрешения? Я тебе его не даю. Но ты — взрослый мужчина. — Она рассмеялась, — К счастью, тебе не нужно моего разрешения.

Она встала и надела пальто.

— Сядь, Сара. Мы не закончили разговор.

Она сняла пальто и снова села. Сейчас она выглядела как ребенок, надевший платье своей матери — черное с красным воротником. Она была слишком худенькой для его широких, как у кинозвезды, плеч.

— Я хочу развестись с твоей матерью.

— Я это уже поняла. Ну и какого черта ты хочешь от меня? Советуйся с адвокатом.

— Ты стала грубой, Сара. Мне очень жаль.

— То, что я твоя дочь, заставляет меня быть грубой и жестокой. Но теперь тебе это все равно! Я знаю, как быть мягкой, когда нужно.

— Первое: почти невозможно развестись с женщиной, находящейся в санатории, без ее согласия. Второе: я хочу, чтобы твоя мать дала согласие и чтобы на нее не подействовал плохо тот факт, что я развожусь с ней…

— Уже поздно, — продолжила Сара. — Ты начал беспокоиться о ней несколько поздно, не так ли?

— Тебе может показаться странным, Сара, но я все еще что-то чувствую по отношению к твоей матери.

— Расскажи это кому-нибудь другому.

Он прикусил губу.

— Послушай, Сара, я разговаривал с врачами матери. Они считают, что ей необходимо развестись со мной. Ей не станет лучше, пока она не распростится с прошлым.

Сара слушала его, но не сказала, что врачи говорили ей то же самое. Она не собиралась говорить ему об этом. С помощью Мэгги О'Коннор она пришла к выводу, что развод был бы в интересах ее матери и она будет стараться, чтобы ее мать приняла это решение. И конечно, она никогда не скажет отцу, что она совсем не грубая и не жестокая. В душе она заливалась слезами. «Папочка, я плачу и страдаю!»

— Врачи неоднократно пытались говорить с твоей матерью на эту тему, но безуспешно! Они считают, что ты сможешь ее убедить, потому что она слушает только тебя.

Сара, конечно, не станет ему объяснять, что уже начала письменную подготовку, что недели через две она поедет навестить маму — на рождественские каникулы — и, весьма возможно, сможет договориться с ней.

— Итак, папочка, ты хочешь, чтобы я за тебя делала грязные делишки? Или, если вспомнить литературу, стала твоим Брутом?

— Нет, не Брутом. Только для ее пользы, Сара…