Дебютантки

— Зачем же иметь какие-то секреты, если мы будем дружить? Кроме того, я так и не рассказала им свою самую страшную тайну. О том, что отец отправил маму в сумасшедший дом.

— Сара! Это просто лечебница. Нет, ну ты знаешь…

Сара засмеялась:

— Ты даже не можешь подобрать подходящего слова, ведь так? Ты счастливая, Марлена. Ведь у тебя нет никаких страшных тайн?

Да нет, есть, подумала я. У меня есть от тебя один секрет. Я никогда не говорила тебе, как сильно моя мама ненавидит твою маму, а заодно и тебя, Сара. Я тяжело вздохнула.

— Я себя чувствую такой виноватой, — сказала Сара. — Я вот живу здесь, развлекаюсь и даже не вспоминаю о бедной мамочке, которая лежит в этом сумасшедшем доме, совсем одинокая и несчастная. Бедная, бедная мама. Бог покинул ее…

— Я уверена, что ты ошибаешься, Сара. Подожди немного и увидишь, — постаралась я поддержать сестру.

— Я думаю, что я должна помолиться за маму своему иудейскому Богу. Вот что я сделаю.

Мейв лежала в темноте, думая о том, насколько Сара была откровенна с ними, рассказывая о своей семье. Какое счастье, когда можно вот так все рассказать, поделиться и ничего не скрывать. Как и Крисси. В истории ее семьи, хоть и печальной, все же нет никаких тайн, по крайней мере так кажется. Мейв тоже хотелось рассказать своим подругам все, ничего не скрывая. Но она никогда не сможет наслаждаться истинной дружбой, той, где нет тайн друг от друга. Ее собственная тайна была слишком ужасной даже для самых близких друзей. Кроме того, это была еще и тайна тети Мэгги. И ее отца. Из-за них она никогда никому ничего не расскажет. Она слишком сильно их любит.

Ей послышался какой-то звук. Неужели Крисси плачет? Она в темноте различила какое-то движение на соседней кровати. Нет, Крисси не плакала. Тихий ритмичный звук говорил о том, что Крисси делает себе «это». Бедняжка Крисси. Она тоже тоскует по любви.

Часть вторая Дебютантки

Массачусеттс. Октябрь. 1941

Мы уже жили в школе у мисс Чэлмер более четырех недель и постепенно начали привыкать к распорядку дня. Мы даже подружились с некоторыми девочками. Джинни Фербуш привязалась к нам, хотя Сара, которая так нравилась Джинни, постоянно ее дразнила. Но Сара дразнила всех. Саре нравились сестры Дайнин, мне кажется, потому, что они были из Нового Орлеана, а Саре нравилось все южное. Можно даже уточнить: ей нравилась Кэнди Дайнин, но Диди, старшую из сестер, она просто обожала. Сара и Диди были очень похожи друг на друга.

Диди обожала шмотки, сплетни и разговоры о мальчиках, так же как и Сара. И они даже отмачивали одинаковые шуточки. Никто из девочек, за исключением, может быть, Крисси, не мог позволить вести себя, как Сара и Диди. Крисси всегда любила повеселиться, хотя она не так уж часто улыбалась.

Сара очень беспокоилась о своей матери. Она звонила в Канзас почти каждый день, хотя ей редко удавалось поговорить с тетей Беттиной. Но она часто разговаривала с разными врачами и то кричала на них, то умоляла. Телефон находился в холле, и мне было неудобно за Сару, потому что все, кто проходил мимо, могли слышать, о чем она говорила. Когда она по-настоящему входила в раж, девочки могли ее слышать, не выходя из комнат, я была совершенно уверена в этом. К счастью, Сара быстро оправилась от своей грусти.

Мне казалось, что Мейв была счастлива, по крайней мере она была очень спокойной. Но время от времени на нее нападала настоящая хандра, и ее лицо… как бы это лучше выразиться… становилось каменным. Но я видела, как она старалась преодолеть себя.

Каждый раз, когда Мейв просматривала почту, я видела, что она ждет какое-то особенное письмо, но оно никогда не приходило. Я могу с уверенностью сказать, что письма от ее тетушки Мэгги, приходившие два или три раза в неделю, не были теми письмами, которые она так ждала.

Мне было жаль ее, когда я видела, как мрачнеет ее лицо. Может, она ждала письма от какого-нибудь любимого человека или же от своего отца, жившего так далеко отсюда — в Ирландии? Сара настаивала, что это был парень, и она постоянно дразнила Мейв по этому поводу. Мейв вдруг начинала смеяться, и у нее улучшалось настроение. Мне казалось, что она ради нас делала над собой усилие, чтобы выглядеть повеселевшей, и это было прекрасное качество. У Мейв действительно было много хорошего в характере.

Крисси, наверно, была самой счастливой из всех нас. Я почему-то так думала, хотя она редко улыбалась. Было такое впечатление, что она насовсем рассталась с прошлым, забыла все, что существовало до этого. Или хотя бы старалась это сделать. Она даже не стала играть в школьном оркестре, хотя мисс Риттер, учительница музыки, и мисс Чэлмер знали, что Крисси очень хорошая пианистка и ее тетушка Гвен мечтала, чтобы она училась музыке.