Дебютант-киднеппер (СИ)

Да почему противогазов-то до сих пор не придумали! Ма-ма!

— Слышь... — доходит до меня. — А с чего мне лучше знать, как пахнет сера?

— Так вы ж в аду живете. Там котлы, с серой. Для грешников...

Сук... Помотал башкой, проморгался. Помню, когда аммиак весь провзаимодействует с молочкой, вроде запах послабее становится?

— С чего ты вообще это решила?

— Нам отец Бенедикт рассказывал.

А-а-а, ну да-а! Раз сам «отец Бенедикт», то конечно! Этот не соврет! И почему у церковников во всех мирах фантазия такая бедная. Придумали бы что-нибудь особенное.

— Скажи... — Летисия присела на краешек второго от меня рундука. Вроде и кричать не надо, и воняет не так сильно, — а в аду... Там очень жарко?

О, женщины! Любопытство вам имя! Я бы вот назвал Оркланд «Ледяным адом», особенно зимой.

— Не особенно.

— Вы, наверное, привычные... — протягивает задумчиво девушка.

Ну вот, то ли глаза попривыкли, то ли действительно вонь стала поменьше. Так, чего она там от меня хотела?

— А грешники... которые в котлах... — пауза затянулась, — им очень там ... больно?

Ох, блин, навязалась!

— Не думаю, что им там нравится.

Девушка опять задумалась, глядя, как я вымешиваю содержимое в ведерке палкой.

— Скажи... — а тон-то стал более игривый, — а они... ну, в смысле грешники, в котлах... Они без одежды?

— А как же! — даже смог подмигнуть ей. — Вот попадешь к нам, будешь сидеть в котле булькая, смотреть, как я вокруг хожу и думать, и чего я стеснялась при нем переодеваться?

— Вот еще! — фыркнула девушка, — С чего это мне в ад попадать? Я добропорядочная верующая в Спасителя, я молюсь ему... ежедневно, я посты соблюдаю и не грешу... Да и потом, — нашлась она, — когда я умру, я буду старой, дряблой, с обвисшей грудью... Мне будет всё равно!

Еще минут через пять-десять:

— Слушай... А если там жарко... Вы там в одежде ходите?

Хм... Я вспомнил, как у нас чертей рисовали.

— Не-а, зачем?

— И-и... женщины ваши?

— Ага, — я утер пот, всё ж запарное это дело, вымешивать такую бадью клея. — Ходим голенькие, предаемся свальному греху, вокруг котлов. А всякие старые девственницы сидят по котлам и думают: и какого демона берегли себя? Не познав радости земной любви!

— Это не любовь демон! Это уступка плоти! — ну всё, поучать взялась. — Истинная любовь, она не такая!

— И какая?

— Это серенады, это нежные взгляды, это совместное чтение стихов... с умилением оплакивая смерть героев.

О-о-о, девочка! Романтики-то сколько в твоей совсем юной головке... Блин! Да я ж забыл — она же девственница!

— Ага, — кивнул, — прогулки под луной по саду, нежное держание за ручку, комплименты... Вот выйдешь за своего Ланца, он тебе объяснит, что такое любовь, и откуда дети берутся.

— Я знаю, откуда дети берутся, — холодно отпарировала Летисия. — Это святая обязанность жены, рожать своему супругу наследников! Но это, орк, не любовь!

Блин, да что я ее развожу, словно симпатичную сокурсницу подвожу к мысли что максима: «замуж девственницей» вселенская глупость? Мне с ней в постели не кувыркаться. Во-первых, не мой тип, а во-вторых, она нам за другим нужна. И вот для этого другого, ее девственность необходима.

Народ вернулся хоть и нагруженный, но не веселый. Шесть серьезных ран, то есть снова в бой эти парни пойдут не завтра. Торольв получил по голове, аж шлем прорублен. Чем это его так? Скегги пропустил удар копьем в голень. Кость цела, но ходит еле-еле. Хельги, не так давно оправившийся от стрелы в задницу, опять хромает. На этот раз пробито бедро, заживать будет долго. Синдри... блин, ну почему я не удивляюсь! Получил по башке, похоже сильный сотряс — парня мутит, шатает. Черт, а я никак не выберу время поговорить с другом, чтоб на рожон не лез!

И, самое паршивое, наш лучник — Регин. Умудрился поймать рукой стрелу. В смысле — стрелу в руку. Левая плотно перевязана и примотана к телу.

— Кнуд! — Сигмунд был, как всегда, насуплен. Прям хоть меняй погоняло, со «Счастливчика» на «Хмурого». — Нам нужно место, где мы сможем отсидеться несколько дней.

— Понял, — задумался старик.

— Слушай, форинг, — подлетел к Сигмунду Болли, — погоди.

— Чего, погоди? — не понял того Сигмунд.

— Погоди отваливать... Смотри, помнишь куда все люди побежали? Когда мы их защитников смели?

— Побежали? Да мне-то какое дело? Ты чего, рабов наловить захотел? Или вон его, — он кивнул в мою сторону, — слава покоя не дает?

— Слава? — Болли подавился смехом, потом тряхнул головой, — Да не, рабы нам сейчас не к чему. Но я-то проследил... Понимаешь, там дальше еще поселение, только небольшое.

Я насторожился.

— И что ты предлагаешь? — еще сильней насупился Сигмунд.

— А ты помнишь, что твой приблудный братец всё время нам рассказывает? Дескать есть свободные крестьяне, те побогаче будут, и бедные, те кто под ярлом живут?

— Да он всем этим уши прожужжал, мне то с того что? — Сигмунд начал терять терпение.

— Я уверен, там дальше, дом их ярла!

— Да если там человеческий ярл живет, надо прыгать в «Ворона» и грести отсюда, что есть сил!