Дебют четырех коней. 1946-1947

Противостояние востока и запада не могло не перейти в горячую фазу еще в одной точке мира — а именно в Корее. Практически одновременно — уже после подписания Японией капитуляции — сюда ввели войска и СССР с севера, и США — с юга. Никакого договора по Корее между странами заранее заключено не было, поэтому каждый желал урвать себе кусок побольше, так сказать, явочным порядком. Это логично привело к «Сеульскому инциденту», когда весной 1948 года встретившиеся в середине полуострова армии попытались воздействовать друг на друга силой. В результате двухнедельных боев с привлечением авиации и бронетехники, Вашингтон пригрозил нанесением атомных ударов по территории СССР в случае продолжения конфликта. Пришлось садиться за стол переговоров и «делить Корею». Очевидно в Москве не желали подпускать американскую армию вплотную к своим границам, поэтому держались за север полуострова до последнего, Вашингтон также не был намерен уступать. Пришлось провести делимитационную линию по 38 параллели и на этом успокоиться. Объединение Кореи произошло только в 1996, когда более развитый индустриальный север поглотил сельскохозяйственный юг.

В конце 1949 года в Сан-Франциско был подписан мирный договор с Японией, который, однако представители «коммунистического блока» подписать отказались. СССР не устроило отсутствие в тексте договора признания перехода суверенитета над Курильской грядой, а Франция и Нидерланды были возмущены невозвратом себе бывших колоний в Юго-Восточной Азии, где янки под шупок посадили свои марионеточные правительства под общим соусом деколонизации. Дело осложнялось тем, что СССР продолжал оккупировать север Хоккайдо и отказывался возвращать его Японии без заключения полноценного мирного договора. В свою очередь подданные микадо были совсем не в том состоянии, чтобы хоть как-то противостоять давлению из Вашингтона. В итоге вопрос решился уже в конце восьмидесятых после ослабления позиций США в регионе и получения Токио большей самостоятельности в международных вопросах.

Неудачное завершение войны в Европе — это был как раз тот случай, когда оказаться в стане победителей в войне не означает выиграть мир — привело к политическому кризису в США и разгромному поражению республиканцев на выборах в ноябре 1948 года. Президентом стал демократ Эделай Ситивенсон, развернувший при поддержке части республиканских элит — в этом вопросе они были максимально единодушны — настоящую охоту на ведьм, пытаясь найти ростки коммунистического влияния во всех сферах жизни. Была запрещена коммунистическая партия США, переживавшая в эти времена взлет популярности. В 1948 году ее численность достигла 250 тысяч человек, и коммунисты даже смогли провести несколько десятков депутатов в местные советы штатов так называемого «ржавого пояса». Дальнейший разгром партии с посадкой нескольких сотен ее руководителей вызвал большой скандал на международной арене и очередной кризис в советско-американских отношениях.

11 октября 1950 года стал для Нью-Йоркской биржи знаковым. Именно этот день стал худшим в ее истории, с запасом перекрыв «черный понедельник» вместе с «черным вторником» 1929 года. За одну торговую сессию индекс Доу Джонса упал аж на 22 %, что стало началом длительного послевоенного финансового кризиса, из которого США сумеют выбраться только к началу шестидесятых годов. Собственно, кризис был ожидаем. Слишком большие долги скопило за десятилетие войн американское правительство, слишком болезненным было для промышленников прекращение военного производства, слишком мало рынков удалось заполучить янки по итогам второй мировой. ВВП США достигло потолка в 226 миллиардов в 1945 году, после чего он начал постепенно снижаться вместе с остановкой работающих на войну производств и к 1950 «сполз» до 202 миллиардов. И это при том, что перетекающие из промышленности в потребительский сектор деньги спровоцировали инфляцию на уровне 8-11 %, а огромный дог в районе 400 миллиардов — или 200 % от ВВП — не позволял ФРС поднимать ключевую ставку слишком высоко. Иначе они просто не смогли бы обслуживать выпущенные ранее облигации. Так что вопрос обрушения всей конструкции в итоге звучал скорее не «да» или «нет», «когда?». В этой ситуации про попытку установления доминации доллара в мире уже никто и не пытался вспоминать.