Deadline

Дверь в комнату дочери была закрыта. Анна осторожно постучала. Тишина. Она потянулась пальцами к дверной ручке. Поколебалась с мгновение. Может, Тесс не одна? При этой мысли у нее закружилась голова. Всхлип повторился. Анна чисто рефлекторно надавила на ручку и открыла дверь. Первое, что ее поразило, – это царивший в комнате холод. Окно было настежь распахнуто, внутрь задувал ледяной ветер. Створки болтались из стороны в сторону, то и дело стукаясь о стену дома. Вот откуда шел звук. Потом она увидела Тесс. Та лежала на полу, свернувшись калачиком, в одних трусиках и майке.

– Тесс.

Дочь никак не отреагировала. Бледные, посиневшие от холода ноги. Заплаканное лицо. Вместо глаз – две черные дыры, устремленные в пустоту. Анна откашлялась, еще раз позвала дочь по имени. На этот раз громче.

Очень медленно Тесс повернулась к Анне. Ее расфокусированный взгляд остановился на ней. Всхлипы стали тише. Анна рассердилась на собственную нерешительность. Почему она просто не подошла к своей дочери? Потому что было что-то чужое в этом бледно-синюшном теле, которое она прежде хорошо знала и обожала каждый его миллиметр. Это было совсем чужое тело. Другие бедра, талия, грудь. Темная тень под чисто выбритой подмышкой. До Анны вдруг дошло, насколько редко она видела свою дочь в последнее время. Во всех деталях и подробностях. Она не заметила, как Тесс стала молодой женщиной. Со своей собственной жизнью. Тайной жизнью.

Анна собралась с духом и, сделав несколько шагов вперед, опустилась на пол рядом с Тесс. Подняла дочери голову. И увидела на лице Тесс страшную гримасу. Словно каждое движение Анны причиняло ей боль.

– Что с тобой?

Тесс не ответила. Ее глаза закрылись, дыхание стало тяжелым.

– Тесс, – нежно прошептала Анна.

– Ничего, – прошептала Тесс через какое-то время.

– Ну как же так, я же вижу – что-то стряслось.

– Просто все очень хреново.

– В школе?

Тесс кивнула.

– С друзьями? С Ловисой, да? – спросила Анна и тут вдруг поняла, что уже давно не слышала, чтобы дочка упоминала имена кого-то из своих подруг. Если уж на то пошло, она вообще ничего не упоминала.

– М-м… Мы теперь с ней мало общаемся.

– Но вы же лучшие подруги?

– Были лучшими подругами.

– Что случилось?

– Не знаю.

Тесс села прямо, и Анна увидела, что дочку бьет озноб. Тогда она встала и захлопнула окно. Прихватила халат дочери и укрыла ее им.

– Расскажи мне.

– Да нечего рассказывать. Просто как-то навалилось все сегодня. Уроки. С Ловисой. Ну и вообще.

Тесс говорила, стараясь не смотреть на маму. Волосы упали на ее лицо, словно она желала отгородиться от всего.

– Но теперь все в порядке, – добавила она.

– Ты не замерзла? – Анна обняла дочку и услышала ее свистящее дыхание. – Почему окно было открыто?

– Свежего воздуха захотелось.

– Но, дружок, ты уверена, что с тобой все в порядке?

– Да.

Теперь в голосе Тесс снова звучали привычные нотки подросткового раздражения.

– Ты ведь понимаешь, что я испугалась…

– Я понимаю, но прямо сейчас мне не до этого.

– Я не об этом. Я ведь хочу, чтобы ты могла поговорить со мной, если что-то не так.

– Конечно.

Анна почувствовала себя беспомощной. Все равно что находиться рядом с моллюском и смотреть, как он закрывает свои створки. Она знала, что ей никогда не удастся сломать ту оболочку, которой окружила себя ее дочь. Всего каких-то полгода назад Тесс запросто могла раскрыться перед ней, излить душу, рассказать все. Но теперь… Теперь ей не пробиться сквозь эту оболочку. Мать и дочь, они отдалились друг от друга, и вот результат – они больше не были так близки, как раньше. Эта проклятая работа поглощала ее всю целиком. Она должна остановиться. Ведь видно же, что Тесс очень плохо.

– Ты голодна? – спросила она дочку. – Могу приготовить что-нибудь. Будешь макароны с тефтельками?

Тесс закусила губу и кивнула. Анна почувствовала, как тело дочери расслабилось. Неужели есть хоть какой-то просвет? Она осталась сидеть. Между ними воцарилась тишина. Наконец Тесс посмотрела ей в глаза и сказала:

– Мама, почему ты должна так много работать?

Анна глубоко вздохнула и посмотрела в окно. Снаружи сгущались декабрьские сумерки. Она заметила, что стоявший на подоконнике кактус порыжел у корней. Как давно его не поливали? И почему ее вдруг именно сейчас заинтересовал этот чертов кактус? Она сглотнула.

– Пока немного тяжело, – начала она. – Но так будет не всегда. Обещаю.

Дочь пристально посмотрела на нее. И, к своему удивлению, Анна не заметила в ее взгляде укора.

– Я помогу тебе с готовкой, – прошептала Тесс и поднялась с пола.

Анна следила за ее движениями. Вскоре они стояли рядышком. Оказалось, что они почти одного роста. Когда ее дочь успела так вырасти?

– Спасибо, милая, – тихо проговорила она.

Тесс обняла ее. Анна прижала ее к себе. Почувствовала хорошо знакомый аромат. Ее большая девочка. Кожа до сих пор была холодной, но дыхание уже выровнялось.

Как же Анне хотелось быть сильной в этот момент, но к горлу уже подступили предательские слезы. Она шмыгнула носом и высвободилась из объятий дочери.

– Ну, хватит, лучше пойдем готовить.

Глава двадцать вторая