Давший клятву

Когда они добрались до конца переулка, еще одно тело врезалось в стену прямо у выхода. Сжимая осколочный клинок, Адолин выглянул из-за угла, предполагая обнаружить каменного монстра вроде того, который забрался в Древний округ.

Но увидел он лишь Ясну Холин, совершенно невозмутимую. Вокруг нее угасало свечение, не похожее на дымчатый буресвет. Как будто ее покрывали геометрические фигуры…

Что ж, ладно. Ясне помощь не нужна. Адолин махнул своим людям, чтобы следовали на звуки битвы где-то справа. Там они нашли небольшую группу тайленских солдат, которых куда более многочисленный отряд алети в зеленых мундирах прижал к стене.

А вот с этим Адолин мог разобраться.

Он взмахом руки велел своим солдатам не вмешиваться и бросился на врага, приняв стойку дыма, замахиваясь осколочным клинком. Противники столпились, пытаясь добраться до своей добычи, и им пришлось нелегко, когда сзади обрушилась миниатюрная буря.

Адолин наносил удар за ударом, ощущая неимоверное удовлетворение, оттого что он наконец-то приносит пользу. Тайленцы издали радостный возглас, когда он расправился с последним противником, чьи красные глаза почернели, выгорая. Его удовлетворение продолжалось до тех пор, пока, взглянув на трупы, он не поразился тому, насколько они… похожи на людей.

Он провел годы, сражаясь с паршенди. А в последний раз убил алети, когда… нет, он и сам не помнил.

«Садеас. Не забывай про Садеаса».

Пятьдесят трупов у его ног и еще около трех десятков убитых, пока он собирал свой отряд. Вот буря… сперва в Шейдсмаре он почувствовал себя таким бесполезным, а теперь это. Какую часть репутации он заслужил сам, а какую сотворил его меч?

— Принц Адолин? — позвал кто-то по-алетийски. — Ваше высочество!

— Кдралк? — узнал Адолин, когда через толпу тайленцев к нему протолкался молодой человек. Сын королевы Фэн выглядел неважно. По его лбу текла кровь. Мундир был изорван, а плечо перевязано.

— Мои родители, — взволнованно объяснил Кдралк, — они застряли на стене, чуть дальше отсюда. Мы пробивались к ним, но нас загнали в угол.

— Понятно. Что ж, вперед.

Ясна перешагнула через труп. Ее клинок исчез, превратился в облако буресвета, и рядом появился Айвори. На блестящем черном лице спрена отразилась озабоченность, когда он посмотрел на небо.

— Это место — все еще три, — пробормотал он. — Почти три.

— Или три места — почти одно, — поправила Ясна. Мимо пролетела еще одна стая спренов славы, и она увидела их такими, какими те были в Сфере Разума: удивительными птицами с длинными крыльями и золотыми сферами вместо головы. Что ж, способность без труда заглядывать в Сферу Разума относилась к наименее тревожным вещам из всех, что успели случиться сегодня.

Внутри ее все гудело от невероятного количества буресвета — она никогда не удерживала столько. Еще одна группа солдат прорвалась сквозь иллюзии Шаллан и карабкалась по грудам щебня к пролому в стене. Ясна небрежно махнула рукой в их сторону. Когда-то их души оказали бы сильнейшее сопротивление. Духозаклинать живых существ было трудно; обычно это требовало осторожности и сосредоточенности, не говоря уже о надлежащих знаниях и процедуре.

Сегодня она превращала людей в дым, едва успевая об этом подумать. Все происходило так легко, что часть ее была в ужасе.

Ясна чувствовала себя непобедимой, что само по себе было опасно. Человеческое тело не предназначалось для таких объемов буресвета. Он поднимался от нее, как дым от костра.

Далинар закрыл свою Перпендикулярность, стал бурей и каким-то образом снова зарядил сферы — но, как и в случае с настоящей бурей, это не навсегда.

— Три мира, — сообщил Айвори, — медленно разделяются, но пока что три реальности близки.

— Тогда надо этим воспользоваться, верно?

Она подошла к обваленной части стены — к дыре размером с небольшой городской квартал.

Потом подняла руки.

Сзет из неболомов первым направлялся к армии паршунов, а за ним следовал гранетанцор-ребенок.

Бывший Убийца в Белом не боялся боли, потому что никакие физические муки не могли сравниться с болью, которую он уже испытывал. Не боялся смерти. Эту сладкую награду у него уже выхватили. Боялся лишь того, что сделал неправильный выбор.

Сзет прогнал страх. Нин прав. Нельзя прожить жизнь, терзаясь из-за каждого решения.

У паршунов, которые толпились на берегу залива, глаза не светились. Они сильно напоминали паршенди, которые использовали его, чтобы убить короля Гавилара. Когда он приблизился, некоторые из них убежали и поднялись на борт одного из кораблей.

— Гляди-ка! — воскликнул Сзет. — Подозреваю, они собираются предупредить того, кого мы ищем.

— Чокнутый, я за ними, — отозвалась Крадунья и добавила: — Меч, никого не ешь, пока они не попытаются съесть тебя первыми.

Она умчалась прочь особым дурацким образом — встав на колени и шлепая ладонями по земле. Ловко проскользнула сквозь паршунов. Достигнув корабля, каким-то образом вскарабкалась по борту, а потом втиснулась в маленький иллюминатор.