Давший клятву

– Конечно, это исцеляет все, кроме содержимого камнепочки на конце твоей шеи. Как по мне, прекрасно. Я единственный здравомыслящий человек в этой компании. Это может быть проблемой.

– Почему?

– Говорят, надо быть сломленным, – сообщил Лопен, глядя на своего спрена, который описал в воздухе несколько кругов, а потом куда-то метнулся и спрятался. Лопену придется искать мальца, – впрочем, ему эта игра нравилась. – Знаешь ту высокую женщину, сестру короля? Чортану, чей взгляд способен переломить осколочный клинок? Она утверждает, что сила должна каким-то образом проникнуть в твою душу. Ну так вот, я пытался много плакать и жаловаться на ужасную жизнь, но, думаю, Буреотец знает, что я вру. Тяжело изображать печаль, когда ты Неповторимый Лопен.

– Я, наверное, сломлен, – тихонько проговорил солдат.

– Славно, славно! У нас еще нет тайленцев, а в последнее время, похоже, мы собираем по одному от каждого народа. У нас даже паршун есть!

– Можно просто попроситься к вам? – удивился солдат и глотнул пива.

– Конечно. Приходи. Следуй за нами. Это сработало для Лин. Но ты должен произнести Слова.

– Слова?

– «Жизнь прежде смерти, сила прежде слабости, путь прежде блинчиков». Это простые. А сложные вот такие: «Я буду защищать тех, кто не может защитить себя», и…

Внезапно Лопена окружил холод, и все самосветы в палатке мигнули и погасли. На камнях вокруг него выступил морозный узор, который частично исчезал под койками. Это была древняя эмблема ветробегунов.

– Чего? – Лопен вскочил. – Чего?! Сейчас?!

Он услышал далекий рокот, похожий на гром.

– Сейчас?! – повторил Лопен, грозя небу кулаком. – Я берег это для драматического момента, ты, пенхито! Почему раньше не прислушался? Мы же были готовы умереть и все такое прочее?

Он услышал далекий, очень отчетливый голос:

Ты был не совсем готов.

– Забери тебя буря! – Лопен изобразил двойной непристойный жест, обращенный к небу, он давно ждал возможности, чтобы должным образом использовать его в первый раз. Руа присоединился к нему, сделав тот же самый жест, а потом отрастил себе еще две руки, чтобы получилось убедительней.

– Мило, – похвалил Лопен. – Эй, ганчо! Я теперь полноправный Сияющий рыцарь, так что можешь начать поздравлять меня.

Каладин, похоже, ничего не заметил.

– Минуточку, – извинился Лопен перед одноруким солдатом и с гордым видом устремился туда, где Каладин разговаривал с посыльной.

– Уверена? – спрашивал он у письмоводительницы. – Далинар об этом знает?

– Сэр, он меня послал, – сказала женщина. – Вот карта, где отмечено место, о котором сообщили по даль-перу.

– Ганчо, – влез Лопен. – Эй, ты…

– Поздравляю, Лопен, хорошая работа. Будешь вторым после Тефта, пока я не вернусь.

Кэл выбежал из палатки и плетением отправил себя в небо – так быстро, что ветер всколыхнул полог.

Лопен положил руки на бедра. Руа приземлился на голову, а затем тихо взвизгнул от сердитого восторга и изобразил вслед Каладину двойной грубый жест.

– Нако, как бы он от повторения не приелся, – предостерег Лопен.

– Идем, – велела Эш, держа Тальна за руку и заставляя его пройти последние несколько ступенек.

Он тупо уставился на нее.

– Тальн, – прошептала она. – Пожалуйста…

Последние проблески его рассудка исчезли. Когда-то ничто не удержало бы его от боя, в котором погибали другие люди. Сегодня он прятался и хныкал во время сражения. Теперь шел за ней, как слабоумный.

Таленелат’Элин сломался, как и все остальные.

«Ишар, – подумала она. – Ишар поймет, что делать». Она сглотнула слезы: смотреть, как он угасает, было все равно что видеть, как гаснет солнце. Все эти годы она надеялась, что возможно… возможно…

Что? Что он искупит их вину?

Неподалеку кто-то помянул ее имя всуе, и ей захотелось ударить этого человека. «Не клянитесь нашими именами. Не рисуйте нас. Не поклоняйтесь нашим изваяниям». Она все это растопчет, уничтожит каждое изображение. Она…

Эш перевела дух и снова потянула Тальна за собой, вынуждая его встать в очередь вместе с другими беженцами из города. Уходить позволяли только чужакам, чтобы не перегрузить Клятвенные врата. Они вернутся в Азир, где их цвет кожи не будет бросаться в глаза.

«Какой чудесный подарок вы им сделали! – сказал он. – В кои-то веки они сумели восстановиться между Опустошениями. У них появилась возможность для развития…»

О, Тальн. Ну почему он не мог ее просто возненавидеть? Почему он не позволил ей…

Эш замерла, когда внутри ее что-то оборвалось.

«О господи. О, Адональсиум!»

Что это? Что это было?!

Тальн закричал и рухнул, словно кукла с перерезанными струнами. Эш споткнулась, а потом тоже упала на колени. Обняла себя руками за плечи, дрожа. Это была не боль. Это было что-то гораздо, гораздо хуже. Потеря, дыра внутри ее, утрата части ее души.

– Госпожа? – спросил солдат, подбегая. – Госпожа, с вами все в порядке? Эй, кто-нибудь из целителей! Госпожа, что случилось?

– Они… они каким-то образом убили его…

– Кого?

Эш посмотрела на мужчину, и от слез у нее перед глазами все расплывалось. Не похоже на их другие смерти. Это было ужасно. Эш его совсем не чувствовала.