Давший клятву

– Я чувствую себя какой-то реликвией. И уже похожа на заброшенные руины почти забытых дней. Уж не из-за тебя ли? Эти чувства приходят, лишь когда я тебя выпускаю.

Тимбре принялась пульсировать в ритме умиротворения. Когда Венли его услышала, что-то зашевелилось глубоко внутри ее: спрен пустоты, который жил в ее светсердце. Этот спрен не мог мыслить, в отличие от Улима или высших спренов пустоты. Он был существом эмоций и животных инстинктов, но связь с ним даровала Венли ее форму силы.

У нее появилось много вопросов. Столь многие из Сплавленных явно были не в своем уме; возможно, ненормально долгие жизни оказались тяжким бременем для их духа. А не понадобятся ли Вражде новые предводители для его народа? Если она докажет, на что способна, сможет ли претендовать на место среди них?

Новые Сплавленные. Новые… боги?

Эшонай всегда переживала из-за того, что Венли стремится к власти, и предупреждала сестру, чтобы та держала свои амбиции в узде. Даже Демид время от времени тревожился из-за нее. А теперь… теперь они все мертвы.

Тимбре забилась в ритме умиротворения, потом – мольбы и снова умиротворения.

– Я не могу, – отказалась Венли в ритме скорби. – Не могу.

Мольба. Настойчивее. Ритм утраты, воспоминаний и снова мольбы.

– Я не та, – проговорила Венли в ритме досады. – Тимбре, я не могу этого сделать. Я не могу ему противиться.

Мольба.

– Я же сама все сделала! – воскликнула она в ритме ярости. – Разве ты не понимаешь? Я та, из-за кого все это случилось. Не надо меня умолять!

Спрен уменьшилась, ее свет потускнел. Но она все равно пульсировала в ритме решимости. Ну и дура. Венли прижала руку к голове. Почему… она не злится из-за того, что случилось с Демидом, Эшонай и остальными? Неужели у нее и впрямь были мысли о том, чтобы присоединиться к Сплавленным? Эти чудовища настаивали, что ее народ уничтожен, и отвергали вопросы о том, что случилось с тысячами слушателей, которые пережили битву при Нараке. Неужели они… неужели их всех превратили в Сплавленных? Может, Венли стоит подумать об этом, а не о своих амбициях?

«Венли, форма меняет то, как ты думаешь». Все об этом знали. Эшонай неустанно читала нотации о том, что не следует позволять форме руководить своими действиями: «Контролируйте форму, не давайте ей контролировать вас».

Но Эшонай была примером для всех. Генерал, героиня. Сестра выполнила свой долг.

А Венли всегда хотела только власти.

Тимбре внезапно испустила вспышку света и умчалась под кровать, испуганная.

– А-а, – протянула Венли в ритме скорби, посмотрев на быстро темнеющее небо. Буря бурь. Она приходила примерно каждые девять дней, и это была вторая после того, как Венли прибыла в Холинар. – Вот почему вечером ко мне никого не привели.

Она скрестила руки на груди, перевела дух и загудела в ритме решимости, а потом забылась и неосознанно перешла на ритм разрушения. Окно не закрыла. Спрену внутри это не нравилось. Взамен Венли зажмурилась и стала слушать гром. Сквозь веки просвечивали молнии, красные и ослепительные. Спрен внутри ее нетерпеливо кувыркнулся, почувствовав их, и она поддалась волнению, ритм разрушения усилился.

Может, ее народа больше нет, но эта… эта сила того стоила. Как же она может ее не принять?

Как ты можешь быть двумя личностями одновременно? – Она как будто услышала голос Эшонай. – Как долго ты будешь колебаться?

Ударила буря, ветер ворвался в окно, приподнял ее… и она очутилась в подобии видения. Здание исчезло, ее швыряло туда-сюда внутри бури, но она знала, что не пострадает.

В конце концов Венли упала на что-то твердое. Загудела в ритме разрушения и открыла глаза: она стояла на платформе, подвешенной высоко в небе, далеко от Рошара, что сине-коричневым шаром переливался внизу. А позади нее – густая, черная пустота, а посреди нее виднелась лишь крошечная искорка, которая могла быть единственной звездой.

Эта желто-белая звезда с невероятной скоростью надвигалась на Венли, набухая, разрастаясь, пока не окружила ее немыслимым пламенем. Венли чувствовала, как ее кожа плавится, плоть горит.

Ты рассказываешь историю недостаточно хорошо, – объявил голос Вражды на древнем языке. – Ты проявляешь нетерпение. Сплавленные сообщили мне об этом. Изменись, или будешь уничтожена.

– Д-да… господь. – Заговорив, она сожгла язык. Венли ослепла; пламя отняло ее глаза. Боль. Мука. Но она не могла им отдаться, потому что бог перед нею требовал всего ее внимания. Боль от поглощения ее тела была ничем по сравнению с ним.

Ты моя. Помни об этом.

Она полностью испарилась.

И очнулась на полу в бункере, с пальцами в крови – она снова царапала камень. Грохот бури отдалился; она закончилась не один час назад. Неужели Венли все это время пылала в видении?

Она крепко зажмурилась, дрожа. Кожа тает, глаза и язык сгорают…