Давид Сасунский

— Что же мне делать? — молвила Армаган. — Муж — голова, жена — ноги. Ноги не могут не повиноваться голове. Бог даст нам сына, но мы нарушим обет и оба умрем, а дитя наше круглым сиротою останется.

— Пусть только господь нам сына пошлет, — сказал Мгер, — пусть только пошлет он наследника, который двинул бы рать на Мсра-Мелика. Тогда светоч царства Сасунского не угаснет, и мы с тобою можем умереть спокойно. Есть в мире закон: кто родился, тот умрет. Но если сын наш будет жить, мы снова в нем оживем. Сасунское царство не сгинет!

— Воля твоя, — молвила Армаган. — А все же обет мы нарушаем.

Обнялись Мгер и Армаган. И тогда

⠀⠀⠀ ⠀⠀ ⠀

Сорок лет за сорок месяцев им зачлось,
Сорок месяцев — за́ сорок недель,
Сорок недель — за́ сорок дней,
Сорок дней — за сорок часов,
А сорок часов — за единый миг.

⠀⠀⠀ ⠀⠀ ⠀

Взыграл духом Мгер. Кровь в нем закипела. Вскочил он на Конька Джалали, поскакал на Сасун-гору. Созвал великое множество работников и мастеров, в честь Армаган неоглядный и прекрасный лес насадил, для Армаган дворец построил, в лесу всяких разных птиц и зверей поселил, лес тот стеною обнес.

— Отныне будет имя этой горе — Цоваса́р.

И стал Цовасар с той поры местом царской охоты.

В двух часах ходьбы от дворца Мгер красивый монастырь воздвиг и назвал его Богородица-на-горе. Поселил в той обители послушников, монахов, архимандритов, епископов, возле монастыря приютов настроил — для слепых, для престарелых, для калек, для убогих. Много добрых дел совершил царь Мгер.

Совершив их, Мгер спустился с горы и воротился в Сасун.

Истекло девять месяцев, девять дней, девять часов, и родился у сасунской царицы сын. Имя ему дали — Давид.

Итак, Давид появился на свет. Отец же его и мать за то, что обет нарушили, один за другим в могилу сошли.

Остался Давид сиротой.

Весь Сасун горевал.

Дехцун-цам в черные одежды облеклась, за семью дверьми заперлась в своем покое, обет дала:

— Я из дома не выйду, света божьего не увижу до тех пор, пока не вырастет младенец Давид, не займет Мгеров престол и вновь не зажжет светоч Сасунского царства!

⠀⠀⠀ ⠀⠀ ⠀

⠀⠀⠀ ⠀⠀ ⠀

⠀⠀⠀ ⠀⠀ ⠀ Ветвь третья Давид Сасунский ⠀⠀⠀ ⠀⠀ ⠀

⠀⠀⠀ ⠀⠀ ⠀

Пусть будет добром помянут наш Сасунский Давид,
Народа всего десница — наш ненаглядный Давид!
Пусть будет добром помянут ещё раз Кери-Торос!
Пусть будет добром помянут добрый Горлан-Оган!
Не добром пусть будет помянут мсырский владыка Мелик!
Не добрым словом помянем мы Пачкуна Верго!
Старуху сасунскую вещую помянем мы с вами добром,
И Дехцун-цам златокосую мы вновь помянем добром,
Хандут солнцеликую тоже мы с вами помянем добром!
Не добром пусть будет помянута дева Чымшик-Султан!
Недобрым… нет, добрым словом помянем Исмил-хатун!
Красу всех армян — Давида мы вновь помянем добром!
А ещё наших предков великих мы с вами помянем добром!

⠀⠀⠀ ⠀⠀ ⠀

⠀⠀⠀ ⠀⠀ ⠀

Вот уже и конец двум ветвям — перейдем к ветви Давидовой.

Сказитель Ован из Мокса

⠀⠀⠀ ⠀⠀ ⠀

⠀⠀⠀ ⠀⠀ ⠀

⠀⠀⠀ ⠀⠀ ⠀ Часть первая ⠀⠀⠀ ⠀⠀ ⠀

⠀⠀⠀ ⠀⠀ ⠀ Давид в Мсыре ⠀⠀⠀ ⠀⠀ ⠀

⠀⠀⠀ ⠀⠀ ⠀

Давид сиротою остался.

Кери-Торос и дяди Давида Верго и Горлан Оган посовещались. Оган спросил:

— Верго! Кто возьмет Давида на попечение — ты или я?

— У меня свои сыновья, — отвечал Верго. — Бери Давида себе.

Горлан Оган Давида усыновил. Но как его вскормить? Всех сасунских кормящих матерей Оган по очереди призывал. Давид ничьей груди не брал. Тогда Горлан Оган обратился к жене своей Сарье-ханум:

— Жена! Как же нам быть? Младенец умрет без молока.

— Пошли ребенка в Мсыр к Исмил-хатун, — предложила жена. — Она семь лет была Мгеру женой, ради Мгера она грудью своей вскормит его сына.

Горлан Оган созвал сасунских князей на совет. Сасунские князья сказали:

— Если и есть для Давида кормилица, то это Исмил-хатун. Только она и может его вскормить. Отошли Давида в Мсыр.

У Мгера было два верных и могучих пахлевана: Чарбахар-Ками и Батман-Буга. Горлан Оган позвал их, с рук на руки передал спеленатого Давида, вручил им письмо и сказал:

— Отвезите в Мсыр и отдайте Исмил-хатун.

Ками и Буга сели на коней, взяли спеленатого Давида и отправились в путь. Давида они держали на руках по очереди, потому что сын Мгера был тяжел, как взрослый мужчина.