Давид Сасунский

Санасар поцеловал матери руку, попрощался с ней, сел на коня.

— Багдасар, душа моя! — крикнул он брату. — Еду я за той девушкой. Если вернусь, то не позже чем через три дня. Если же через три дня не вернусь, стало быть, беда со мною стряслась — приезжай выручать.

Друг дружку они снова простили, друг дружке добра пожелали, перстнями обменялись. И Санасар тронулся в путь.

Долго ли, коротко ли, выехал Санасар из страны Сасунской и вступил на землю каджей.

Среди долины текла многоводная река. Огромный лохматый урод — одна нога на этом берегу, другая на том — припал к воде, и вся вода вливалась к нему в глотку. Увидел он Санасара и завопил:

— Эй, проезжий! Ради бога, дай мне глоток воды, а то у меня сердце в груди высохло от жажды.

Санасар обомлел.

— Ну и жадюга! — сказал он. — Вся вода в реке идет тебе в брюхо, из-за тебя высохли деревья, травы, цветы, а ты еще воды у меня просишь.

— Лишнего не болтай, — сказал живоглот. — Дай мне капельку водички, чтобы утолить жажду.

— Хочешь, я утолю твою жажду?

— Как не хотеть!

Санасар взмахнул мечом-молнией, снес живоглоту голову с плеч и сказал:

— Больше тебе не будет хотеться пить.

Теперь путь для воды был открыт, река вновь начала орошать поле, зазеленели деревья, зазеленели, ожили цветы, и все заговорило:

— Куда ни пойдешь, Санасар, пусть везде на твоем пути зеленеет зелень!

Простился Санасар с деревьями, с цветами и поехал дальше.

На склоне Островерхой горы паслась отара овец. Стерег стадо гороподобный исполин. То был пастух из Медного города, славный пахлеван. Как завидел он Санасара, тотчас окликнул:

— Эй, удалый молодец, куда путь держишь?

— В Медный город, — отвечал Санасар.

— Слезай с коня. Я молока надою, напьешься — поедешь дальше.

— Нет, — сказал Санасар, — я тороплюсь.

Пастух горой встал перед конем:

— Нет тебе проходу! Тем, кто не выпьет молока, проходу нет.

Санасар волей-неволей слез с коня, стал на колени.

У пастуха было огромное корыто, в нем четыре человека могли бы выкупаться. Пастух поставил перед Санасаром корыто, полное молока, дал ему хлеба, сказал:

— Кушай!

Не успел пастух обойти свое стадо, слышит — кричит ему Санасар:

— Эй, чабан, возьми свое корыто! Спасибо! Прощай!

Пришел пастух, видит: Санасар все молоко выпил, да еще и корыто перевернул. Чабан задрожал, догадался: «Стало быть, это и есть Санасар Сасунский».

— Счастливого пути, Санасар! — молвил пастух. — Поезжай и ничего не бойся! Куда бы ты ни направил путь, никто тебя не одолеет. Я всегда так испытываю проезжих, силу их узнаю. По этой дороге сорок пахлеванов проехало — сватать Дехцун-цам. Всех я угощал молоком из корыта. Никто из них корыта не опорожнил. Дехцун-цам всех их заколдовала, в белобородых стариков превратила. Ну, поезжай с богом! Супротив тебя ее чары бессильны.

Санасар поехал дальше, доскакал до Медного города, смотрит: у стены стоят сорок человек с желто-белыми бородами.

— Здравствуйте, седобородые пахлеваны! — воскликнул он.

— Добро пожаловать, удалый молодец! — отвечали они. — Завтра и ты станешь седобородым.

— Почему?

Один из старцев ему ответил:

— И мы были такими же юными удальцами, как ты. Приехали за этой девушкой, а у нее сердце — камень. И она погубила нас.

— Как же это случилось? — спросил Санасар.

— Она колдунья, — отвечали старцы, — и у нее птица есть. Завтра в полдень птица прилетит, сядет на стену, закричит — и ты постареешь, как мы.

А деревья шепнули ему:

— Санасар! Повороти коня и, пока не смеркнется, к городу не приближайся. Волшебная птица днем прилетит, а ночью не прилетит.

Санасар послушался их совета.

⠀⠀⠀ ⠀⠀ ⠀

⠀⠀⠀ ⠀⠀ ⠀

⠀⠀⠀ ⠀⠀ ⠀ Медный город ⠀⠀⠀ ⠀⠀ ⠀

⠀⠀⠀ ⠀⠀ ⠀

Стемнело.

Санасар к городу поскакал. В городской стене ворот не оказалось. Санасар подобрал поводья, промолвил: «Хлеб, вино, вездесущий господь!» — припустил коня, одним прыжком перемахнул медную стену, в город вступил.

Долго кружил он по городу, наконец нашел постоялый двор. Содержал его седой армянин. Спросил Санасар:

— Сколько за постой возьмешь, дедушка?

— Сребреник за коня, полсребреника за человека.

— Я тебе, дедушка, дам два сребреника за коня и три за себя, только береги пуще глаза коня моего!

Привязал Санасар Джалали в стойле, пошел в пекарню, купил себе каравай, вернулся на постоялый двор, сел рядом со стариком, поел и сказал:

— Дедушка! Надо бы мне тебя расспросить. Можно?

— О чем, сынок?

— Как называется этот город?

— Медный город.

— У вашего царя есть дочь. Какова она собой?

— Какая бы она ни была, тебе-то что, сынок? — сказал старик.

— Да это я так, дедушка, из любопытства.

— Наша царевна — колдунья, сынок. Сколько царевичей приехало сватать ее — у всех она разум затмила, всех невесть куда угнала. Уж не за ней ли приехал и ты? Жаль мне тебя, мой сердечный. Коли ты за Дехцун-цам приехал, поезжай обратно, забудь про волшебницу. Многих она погубила.

— Нет, дедушка, не за ней я приехал. Какое мне до нее дело! Но, дедушка, ради спасения души отца твоего, открой мне: в чем сила колдовских ее чар?

Подумал-подумал старик и ответил: