Давид Бек

— Вот потому, что у нас одно сердце, что мы — одно тело, тебе не обязательно находиться рядом со мной… я хочу сказать, ты и без того будешь со мной. Душой и телом я буду всегда с тобой. Твоя душа будет вдохновлять меня, сердце — поддерживать. Я стану чувствовать себя сильнее, зная, что Тамар со мной. Ты не веришь? Мы не видим ангелов, но уверены, что они невидимо действуют вместе с нами — помогают, когда нам нужна помощь, придают силы, когда просим о поддержке. Ты как мой ангел-хранитель будешь издали покровительствовать, охранять меня. Ты знаешь — всем, чего я достиг, я обязан тебе. Когда я возвращался с поля боя с военной добычей и пленными, никакие награды и почести не были для меня столь сладостны, как твоя улыбка, твой поцелуй, Тамар. Ты обнимала меня и говорила: «Мой храбрец, мой герой!..» Эти слова наполняли мою душу безграничной радостью, придавали сил. Когда я думал, что есть на этом свете существо, искренне преданное мне, то старался быть еще лучше. Свой нынешний поход на родину я опять совершаю во имя любви к тебе. Выслушай, что я еще скажу тебе. Жизнь научила меня верить в свою звезду. Мои предчувствия всегда оправдывались, когда я во что-то верил всей душой. Мы полюбили друг друга, когда я был еще пастухом. Это было с моей стороны большой дерзостью, но я уповал на судьбу и знал, что буду достоин тебя. Так и вышло. Неожиданный случай позволил мне попасть во дворец и быть к тебе поближе. Я не занимал еще такого высокого положения, но твоя мачеха старалась бросить тебя в мои объятия, чтобы выдать за Левана свою родную дочь. Однако я всегда откладывал нашу женитьбу, ибо не считал себя достойным твоей руки. Затем я был возвышен, но мне по-прежнему казалось, что не хватает чего-то, быть может, самого главного. Теперь остается восполнить этот недостаток. Я давно уже думал о поездке на родину и ждал лишь удобного случая осуществить задуманное. Сейчас настало время, и я решил достичь своей цели. Освободить свой народ, родину и возложить корону армянской царицы на твою голову — вот великая цель, о которой я говорю. Только тогда я пойду с тобой под венец, когда увенчаю наши головы коронами армянского царя и царицы. Это не химера, Тамар, все зависит только от моей отваги и удачи. А твоей любви достаточно, чтобы вдохновить меня, осветить путь, подобно огненному столбу, посланному богом, чтобы осветить путь Моисею, собравшемуся вывести народ израильский из египетского плена.

На месте Тамар другая девушка обняла и расцеловала бы Бека, бесконечно обрадовавшись, что имеет столь мужественного и отважного друга. Но Тамар с чудесной улыбкой на лице сказала:

— Все это отлично, но я повторяю — возьми меня с собой, чтобы я внесла свою лепту в священное дело, которому будешь служить ты.

— Это невозможно, Тамар. Если я могу о чем-нибудь попросить тебя в час расставания, то только об одном: «Оставайся в отчем доме». Военное дело имеет свои особенности. Сейчас ты можешь только помешать, поехав со мной. Могу объяснить. Ты уже знаешь, я уезжаю под предлогом посещения святых мест. Как жену, я не смогу взять тебя с собой, потому что ты пока моя невеста. А невесту брать было бы неприлично, да и обычаи не позволяют. А если бы и позволили, с тобой снарядили бы всяких женщин, служанок, слуг. И им раскрылась бы истинная цель моего путешествия. Остается одно — похитить тебя. Я бы пошел на это, не обращая внимания на сплетни, ибо любовь выше предрассудков общества. Но опять же подобный поступок повредил бы делу. Могут догадаться, для чего я уезжаю отсюда. Тут же стали бы следить за мной и шпионить за каждым моим шагом. И мои планы рухнули бы.

— Ладно, я с тобой согласна. Останусь и буду ждать от тебя весточек. — Последние слова она произнесла таким тоном, точно задумала что-то другое. Давид ничего не заметил, только обнял и поцеловал ее со словами:

— Моя умница, мой ангел…

Но что замышляла Тамар, что заставило ее так быстро согласиться с Давидом? Она была девушка волевая и ее не так легко было переубедить. Быть может, в ее голове пронеслась мысль: «Пусть уезжает мой любимый, я ему не помешаю… А я пойду за ним тогда, когда он уже начнет свое дело». Но какая то была мысль — об этом известно только богу. Давиду же доставило огромную радость, что Тамар наконец успокоилась.

— Когда ты отправляешься? — спросила у него девушка.

— Все приготовления закончены, — ответил Давид. — Оставалось самое трудное — получить твое согласие. Теперь мы поняли друг друга Я смогу выехать завтра же вечером.

— Не задерживайся, — поторопила его подруга. — Но я видела в окно, что ты писал письмо. О чем оно? Видно, о чем-то тревожном, у тебя был такой угнетенный вид.

— Как ты любопытна, Тамар, тебе все надо знать, — улыбнулся Бек. — Я писал завещание.

— Завещание? — растерянно вскричала девушка. — Зачем?

— Чтобы запечатать и вручить тебе. Распечатаешь, когда получишь известие о моей смерти. Ведь могут же убить меня?

— Могут, — грустно проговорила девушка. — Но ты расскажешь мне его содержание?

— Сейчас нет. Если умру, ты все узнаешь.