Давид Бек

Алекс наливал в кувшины красное вино из погребов великого господина, но прежде дегустировал и восхвалял качество каждого из них. Кто-то вопил изо всех сил:

— Где соль? Нету на вас пропасти, соль забыли, сукины дети!

Прислуга, заметив, что возня в полевой кухне, доставляет удовольствие господам, весьма охотно оставила на них многие приготовления. Глядя на мужчин, жены сыновей тавадов и их нежные сестрички тоже загорелись желанием поработать. В одну минуту все оказались на ногах, в движении, даже перехватывали друг у друга работу. Мелания чистила роги, из которых собирались пить вино. Старая княгиня, закончив свой продолжительный разговор с мачехой Тамар, то и дело спрашивала у великого господина: «Что лучше подать сначала — шашлык или хашламу?» Но к определенному мнению они не пришли, мнения склонялись то к шашлыку, то к хашламе. Мачеха Тамар раскладывала куски сыра в маленькие тарелки. Не осталась в стороне и жена великого господина: пытаясь чем-то заняться, она подобрала полы юбки, села и стала нарезать лук — и сама не зная для чего.

Скоро стол был готов: расставлены кувшины с вином, горки шашлыка высились на лавашах, в медных тарелках лежали хашлама, раскрашенные яйца, оставшиеся еще с пасхи, и отварная рыба — подношение рыбаков великому господину.

— Где же наши девушки? Я их не вижу, — спросила, оглянувшись вокруг, госпожа.

— Гуляют, наверное, — заметила старая княгиня, — в их возрасте мы тоже забывали о хлебе и вине и не скоро подходили к столу.

Сыновья тавадов расселись вокруг стола как попало, сели с ними и женщины. Они брали мясо и завертывали в лаваш вместе с зеленью. Казалось, будто это общество находилось на той стадии человеческого развития, когда люди еще не разучились есть траву и лишь недавно научились есть мясо.

— Выберите толубаши, — сказал великий господин.

— Арчила, Арчила! Руководи на славу, Арчил! — закричали со всех сторон и налили в роги вино. Но женская половина запротестовала против избрания Арчила из за его чрезвычайной строгости и подала голос за Левана.

Спор длился несколько минут, наконец Арчил получил большинство голосов. Это сильно обидело старую княгиню, которой хотелось видеть Левана в качестве тамады. Толубаши — Hеограниченный властелин стола, от него зависело что и как будут есть.

— Пусть придут сазандары! — приказал тамада.

Слуги побежали за сазандарами и через несколько минут оркестр, состоявший из зурначи и нагарачи, стоял в готовности.

— Ну-ка, сыграйте «Кёроглы», — приказал тамада.

Музыканты приступили к делу. Любопытная толпа паломников, услышав звуки зурны, приблизилась и расселась на траве, камнях, наслаждалась музыкой и с величайшим удовольствием глядела, как веселятся господа.

Чуть вдали от господского стола нa голой земле расположились вокруг часовни простые смертные со своими семьями, вкушая свой скромный завтрак. Они были рады уже тому, что хоть издали слушают музыку, которую играли для великого господина.

А толубаши приступил к тостам. Забрал он слишком высоко — первый тост провозгласил за бога, затем за Иисуса, далее за Христа (он считал их двумя разными людьми), а уже после велел выпить за великого господина. Музыканты еще продолжали играть «Кёроглы».

— Наполните роги! — приказал толубаши.

Все подчинились его приказу.

— А теперь выпьем за нашу госпожу. Хотя постойте, великий господин должен сплясать. Пожалуйте, — обратился он к великому господину.

Все ждали с рогами, полными вина. Хотя великому господину не совсем подобало танцевать перед толпой, но делать было нечего — приказ толубаши следовало выполнить (тем более, что пили за здоровье его дорогой супруги). Он встал.

— Сыграйте лезгинку, — сказал толубаши музыкантам.

Те заиграли. Толпа ближе придвинулась к господскому столу. Со всех сторон напирали.

Если святое писание даст вам интересный пример того, как Давид, израильский пророк и царь, вдохновленный свыше, танцевал перед ковчегом завета[69], то не менее интересно было видеть, как владыка и царь грузинской земли, вдохновленный кахетинским, отплясывал свой танец. Хлопали сотни рук, гремели зурна и нагара. В это время женщины взяли лежавшие подле них дайры и барабаны и стали играть и бить в них. К звукам музыки примешивались восклицания восхищенной толпы, создавая дикое неблагозвучие.

— Довольно! — велел толубаши.

Музыка умолкла, великий господин поклонился всем и сел па место. Роги с вином опустели.

Затем толубаши приказал выпить за наследника. Теперь уже полагалось танцевать его матери. Госпожа пользовалась славой хорошей плясуньи. Великий господин полюбил и женился на ней только из-за того, что она прекрасно танцевала. Хотя полнота мешала ей кружиться легко и изящно, тем не менее она и сейчас восхищала зрителей грацией.