Давид Бек

Если сегодняшний путешественник захочет спуститься с плоскогорья Кармирванк (Ерицакаванк) к западной стороне ущелья и не побоится скатиться с отвесных скал в открывающуюся перед ним бездну, а, прижимаясь грудью к ужасным скалам, хватаясь за дикорастущие кусты и деревца, будет медленно спускаться вниз, он найдет в сердце утеса узкий естественный грот, окруженный густыми деревьями. Вход в пещеру ныне закрыт грубой деревянной дверью, за нею находится позабытая могила, куда даже паломники очень редко приходят.

И если спросить у жителей селения Арцваник, что это за могила и отчего грот стал местом паломничества, они вам ответят: в этой пещере жил давно отшельник. Когда он скончался, его похоронили там же в келье. То был святой человек, поэтому народ чтит его.

Во время восстания Давида Бека отшельник был еще жив и обитал в пещере. Там не было окошка: над дверью имелось квадратное отверстие, через которое проникал свет. Прибежище, созданное природой для зверей, послужило кельей пустыннику, чей внешний вид внушал такой же ужас, как вид любого одичавшего человека.

Уже рассветало, а он все еще спал. Нехитрая постель состояла из мягких высушенных трав, на которую он ложился, подкладывая вместо подушки под голову руку, а одеялом служила огромная тигровая шкура. Каждое утро в это время он просыпался и принимался молиться, сегодня же все еще был погружен в сон. Ночью он поздно вернулся. Где он бродил — неизвестно.

Рано утром его сон нарушили: кто-то подошел к двери и стал сильно стучать. Отшельник не мешкая открыл. Пришелец сообщил, что хан зовет его.

— Меня? В такую рань?.. Что за дело у него ко мне?

— Не знаю.

— Ладно, иди, я скоро приду.

Слуга удалился. Отшельник стал одеваться. Его одежда состояла из жесткой белой холщовой рубашки спускавшейся до голых колен. На шее и на руках висели четки с черными бусами. С плеча свисала пастушья котомка. Незатейливую одежду дополняла тигровая шкура, накинутая на плечи.

Читатель сразу вспомнит, что эта странная личность ему знакома, он когда-то встречался с ней. Да, память не изменяет ему. Однажды мы видели отшельника в шатре имама племени чалаби, он говорил о сверхъестественных науках в готовил маджуны для омоложения имама. Примерно в то же время мы встретились с ним в шатре Фатали, где он применял лекарственные снадобья для лечения хана. То был наш старый знакомый дервиш. С тех пор прошли годы, дервиш постарел, в его черных волосах, обычно немытых и нечесаных, появились седые кудри, темно-кофейного цвета лицо побледнело, покрылось морщинами.

После смерти имама хан не позволил дервишу вернуться на родину, держал при себе и часто с удовольствием слушал его истории о том, что писали и о чем размышляли мудрые люди. Иногда он выполнял добрые советы дервиша. Когда Фатали разрушил Кармирванк и построил на его месте летний дом, дервиш выбрал для жилья описанную выше пещеру у подножья горы. Точно какая-то тайна связывала этого загадочного человека с пещерой и не позволяла удалиться отсюда и надолго бросить дом тирана.

Какова бы ни была эта тайна, мы ее не коснемся, скажем только, что персидские дервиши и армянские отшельники не сильно отличаются между собой. И те и другие отказываются от благ и суеты жизни и, оставив заботы реального мира, живут своим внутренним миром, полностью уходят в духовное созерцание. Но в этом дервише замечалось нечто более земное, он не прочь был помогать людям, хоть всячески старался скрыть это…

Получив приглашение хана, он взял большой посох, который носили люди его сословия, и направился к резиденции хана. Дверь в пещеру он не запер, там нечего было украсть, все, что он имел, носил с собой. Белая рубашка, тигровая шкура, четки и пастушья котомка — вот все его богатство. На голове не было шапки, спутанные, как войлок, волосы, служили ему головным убором. Ходил он всегда босой.

Дервиш прошел мимо монастырских развалин. Днем раньше собравшиеся здесь армянские крестьяне отмечали церковный праздник. А сегодня все пространство вокруг развалин было занято вооруженными всадниками.

Заря еще только румянилась. Воздух был напоен ароматом сосновых рощ. Птицы возносили ежедневную хвалу творцу света. А люди готовились к кровопролитию. Дервиш посмотрел на это горестное зрелище и в грустном раздумье прошел дальше.

В доме хана дервиша отвели в зал. Одетый в военную одежду, вооруженный Фатали был один. Когда дервиш вошел, он встал и почтительно приветствовал его. Дервиш приблизился и, не дожидаясь приглашения, небрежно сел на роскошную тахту, где до этого восседал сам хан. Этот нищий софист был единственным человеком среди магометан, чьи грязные босые ноги могли смело топтать дорогие ханские ковры.

— Так рано поутру я побеспокоил тебя, отец, чтоб кое о чем расспросить, — с благоговением заговорил Фатали. — Я слышал от тебя много мудрых слов, нередко твои добрые советы выручали меня. Надеюсь, теперь, когда я больше нуждаюсь в твоих наставлениях, ты дашь нужные мне советы и сведения.

— Все сведения и тайны хранятся у бога, — ответил дервиш, — что сообщит мне всевидящий, я передам тебе.