Давайте, девочки

В детстве их, конечно, путали. Близнецов всегда путают в детстве, но их детство давно прошло. Это были старые соленые огурцы из одной бочки, но такие огурцы неразличимы только на первый взгляд. Время оставляет следы даже на очень похожих огурчиках… Кроме того, брат Ростислава был филологом и никогда не знал разницы между Омом и биномом. Правда, в такие дебри он и не забирался, стараясь ничего не объяснять. Только спрашивал, вызывая к доске. Но и здесь он не мог отличить Дизеля от Доктора, а про Рыжука думал, что он отличник Вовик Шмальц.

Поднимался такой базар, что в класс приходила Горькая Мать.

– Иван Ростиславович, – строго говорила она коллеге, которого знала уже много лет. – Я вас очень прошу, идите в свою школу.

Все затихали. А Иван Ростиславович смотрел на нее и, виновато улыбаясь, разводил руками:

– Я вас не понимаю, Лидия Захаровна, – говорил, делая вид, что он – это его брат. – Мне кажется, вы меня с кем-топутаете.

12

Смыться от Ростислава ему не удалось.

– Ты это куда? – ухватил он Рыжука за плечо. – Жизнь-то как?

– Плохо, – сказал Рыжук неожиданно для себя.

– Небось с Ленкой опять поссорились? – сочувственно спросил Ростислав-в-Квадрате. – И опять «навсегда»?

Про Ленку он все знал. Он у нее был классным руководителем и даже таскал ей от Рыжего записки.

И тут Гене ему все рассказал.

– С завода вытурили, в вечернюю школу с девятью двойками в табеле не берут…

Они сидели в скверике напротив «Хроники». Утро было зябкое, слегка моросило. Ростислав-в-Квадрате выслушал его молча. Потом задумчиво улыбнулся:

– Это ничего… Ты держись. После шестидесяти будет легче… Я вот тоже сегодня на работу не пошел: больничный дали, собираюсь вот, – он похлопал себя по карману, – полечиться…

Ростислав помолчал, что-то в уме прикидывая. Потом оживился:

– Слушай, Рыжий, у меня тут товарищ есть… Вместе прыгали. Это, понимаешь, не забывается… Под Москвой было. Нас долго всему обучали – рация, автомат, толовые шашки… Со дня на день должны были начаться учебные прыжки… Ночью подняли по тревоге со всей амуницией ну, думаю, настоящие тренировки. А потом: «Пшел!»… Ну и пошли кувыркаться в темноте… Кувыркаюсь в свободном полете, думаю: нет парашюта. Мешок какой-то дали, хрен его знает, что в нем. Потом дернуло. Снизу почему-то и вбок. А уже на земле объяснили задачу. Представь себе, почти все до земли добрались. Но в первом же бою уцелели только мы двое… Такое, понимаешь, не забывается…

Рыжук слушал с интересом, как передачу по радио, но его все это слабо касалось…

– Сейчас он директор вечерней школы, – неожиданно решительно повернул разговор Ростислав. – Короче – пошли. Только домой заскочи, возьми документы…

И они пришли в лучшую школу рабочей молодежи в городе – при лучшем номерном приборостроительном заводе, который из-за оборонной секретности называли «Три пятерки».

Когда они вошли в кабинет директора, Рыжук сразу понял, что тут полная безнадега: директор был Ростиславу такой же товарищ, как он – подруга Горькой Матери. Это сразу можно было усечь, увидев, в каком директор был костюме и какой у него кабинет. Один стол полированный чего стоил – на нем хоть в теннис играй…

А Ростислав вполне спокойно вошел, и хоть бы хны:

– Стакан у тебя, надеюсь, есть? – говорит от дверей, вместо «здрасте». – Или из горла будем? – Показал на Рыжука: – Это мой приятель, свой парень… В том смысле, что при нем можно.

А когда этот упакованный и солидный дядя достал из стола два граненных стакана и кусок черняшки с луковицей, Рыжик решил, что кто-то из них троих спятил. И понял, что пора обрываться…

– Вот привел тебе своего, можно сказать, лучшего ученика, – сказал Ростислав, вздохнув, словно любимую дочку отрывал от сердца, – он у нас, можно сказать, круглый отличник. На медаль тянет… Да еще и общественник. Самодеятельность, драмкружок, радиотехнический… Вот только дома у него – швах… Швах ведь? – спросил он у Рыжука.

– Швах, – согласно кивнул тот.

Это было чистейшей правдой.

– Совсем швах у него дома. И на работе тоже швах; с работы пришлось уйти: платят мало, а у него сестренка дома… Или брат? – снова спросил он у Рыжего.

– Брат, – ответил Рыжук, почему-то вспомнив палаш и шпоры.

– Ладно, – кивнул директор. – Давайте бумаги…

– Документы? – Ростислав достал из кармана плаща пакет. – Вот метрики… Справка с работы, но она теперь недействительна, принесешь новую… – Это он Рыжуку. – Табель за четвертый класс… Все. Он пусть пока идет… Ты иди, – это снова Рыжуку. – А остальное я занесу. Табель там, грамоты всякие, дипломы, характеристику… – И пояснил боевому товарищу: – Директриса у нас, понимаешь, больна, бухгалтер с печатью – тоже… Но все что надо я оформлю, заверю и сам занесу… А ты, – Рыжику – пока иди… В какой класс? – Ростислав повернулся к директору.

– В какой класс? – спросил Рыжука его новый директор.

– В десятый, – соврал Рыжук. Что было глупо – в десятом уже вот-вот начинались экзамены.