Давай поженимся, ковбой

Харли кинул ей полотенце и направился к столу. Выдвинув стул, он сбросил с сиденья пропотевшую шляпу.

— Присаживайтесь, сейчас достану пиво.

Неслышно прошагав босыми ступнями к холодильнику, он извлек две бутылки, откупорил их и вернулся к столу. Используя локоть в роли щетки, расчистил место на столе, поставил пиво и, вытащив соседний стул, взгромоздился на него верхом. Колени их столкнулись, и Мэри Клер чуть не подпрыгнула от неожиданного соприкосновения.

— Извините, — сказал Харли, не удосужившись убрать колено. Приветственно подняв бутылку, он подмигнул. — Спасибо за помощь. Разгрузка прошла куда быстрее и черт знает насколько легче.

Пытаясь успокоить дрожащие пальцы, Мэри Клер стиснула в ладонях бутылку.

— Рада была помочь… пожалуй. — Подавив желание отодвинуться, она опустила глаза на свою перепачканную одежду и сморщилась. — У вас работа всегда такая грязная?

Харли усмехнулся:

— Не всегда. Случается, что и похуже.

Женщина застонала.

— На вашем месте я бы замучилась со стиркой.

Харли снова усмехнулся, отхлебнул глоток и оперся локтями на спинку стула, покачивая зажатой меж пальцев бутылкой.

— Вся суть в том, чтобы предельно упростить дело, — объяснил он. — Каждый вечер, возвращаясь, я стаскиваю с себя всю одежду вон там, в ванной, — он кивнул головой на темный дверной проем, — и засовываю ее в стиральную машину — нижнее белье и все прочее. Пока она стирается, готовлю что-нибудь перекусить. Когда машина отключается, бросаю все в сушилку, обедаю, потом принимаю душ и ложусь спать. Утром вытаскиваю одежду из сушилки и одеваюсь, а вечером повторяю весь процесс снова.

Мэри Клер не сводила взгляда с темного дверного проема. Она чуть ли не наяву представила себе, как он раздевается, возвращается на кухню и, разгуливая в костюме Адама, одиноко готовит себе ужин. Эта картина, как видно, серьезно повлияла на ее глотательный процесс, поскольку отправленное в рот пиво, так и не найдя там поддержки, заставило ее разразиться кашлем.

Харли протянул руку и постучал женщине по спине.

— Вам что, в пиве косточка попалась? — поинтересовался он, насмешливо блеснув глазами.

Совладав с дыханием, Мэри Клер покачала головой.

— Нет, просто не в то горло попало. — Она попыталась сделать еще глоток.

— Теперь лучше? — спросил Харли, внимательно изучая ее лицо.

— Намного, — ответила она и сухо добавила: — Но вам должно быть стыдно.

Он поднял брови.

— Мне?

— Конечно! Выговаривали мне за то, что я хожу у себя по двору в ночной сорочке, а сами красуетесь на кухне в чем мать родила.

— Но тут некому любоваться моей наготой, — ухмыльнулся Харли.

Мэри Клер нахмурилась:

— А если кто-нибудь случайно зайдет?

— Сюда никто не заходит — разве что иногда Коди… Но уверяю вас, — добавил он, ухмыляясь еще шире, — что у меня нет ничего такого, чего он не видал бы прежде.

Мэри Клер вспыхнула и отвернулась. Но взгляд ее тут же наткнулся на проклятую сушилку с тарелкой и чашкой — живое напоминание об одинокой жизни, которую вел Харли, и о том, как совсем недавно ее саму оскорбляло присутствие этого мужчины в ее доме и за ее столом. Женщину пронзило чувство вины за свой эгоизм. И только подумать — ведь Харли застал ее рыдающей, словно младенец, всего лишь оттого, что дети уехали на какие-то жалкие выходные! Тогда как ему приходилось проводить в одиночестве дни напролет.

— Знаете, я ужасно рада, что вы приютили меня нынче под своим крылышком, — проговорила она, опуская глаза на бутылку с пивом. — Если б не это, я бы, наверное, весь день шаталась по дому и хныкала.

Харли понимающе кивнул:

— Я так и подумал. Работа отвлекает.

Голос его ясно говорил о том, что ему это известно далеко не понаслышке.

— А вы часто навещаете своих детей? — мягко спросила Мэри Клер.

— Как и вашему мужу, мне разрешено видеться с ними один раз в месяц в выходные. Но в отличие от него я не пропускал ни одной встречи. — Харли печально покачал головой, вспоминая. — Но так продолжалось недолго. Как только они устроились, у детей появились друзья, увлечения — и они отказались покидать все это, чтобы приезжать сюда. — Он пожал плечами. — Тогда я стал ездить в Сан-Антонио и останавливаться там в гостинице, чтобы быть с ними все то время, которое они смогут мне уделить.

Узнав о том, что он ездил в такую даль, чтобы провести время с детьми, Мэри Клер была растрогана. Она опустила ладонь на его руку:

— Извините.

Тепло ее тела согрело Харли, но, приблизив к ней лицо и заглянув в глубину зеленых, словно молодые весенние побеги, глаз, он осознал, что хочет от нее гораздо большего, нежели просто симпатии. Он желал иметь ее всю.

Харли медленно перевернул накрытую ее ладонью руку и сплел свои пальцы с пальцами Мэри Клер. Глаза ее слегка расширились, пальцы дрогнули… и она обвила ими кисть мужчины.

— Мэри Клер, — произнес Харли внезапно севшим голосом. — Я помню, что обещал никогда больше так не поступать, но мне очень хочется сейчас поцеловать вас.