Давай поженимся

— Это совсем другое, — возразил Питер, обнимая ее.

— Да? И почему же?

— Потому что Эйлин не сможет жить здесь, а Шон никогда не уедет отсюда.

— Может, и уедет.

— Есть причина, о которой я не могу тебе сказать:

— Что за причина? — Бланш заглянула мужу в лицо. — Я хочу знать.

— Я не могу сказать тебе.

— Не можешь или не хочешь?

— Я дал слово Шону никому не говорить об этом, в том числе и тебе, — твердо сказал Питер.

— Я думала, между нами нет секретов, — обиделась Бланш.

— Это не между нами, дорогая, а между мной и Шоном.

— Ну и не говори, — бросила она и надула губы.

— Хватит беспокоиться об Эйлин, — низким голосом проговорил Питер, целуя жену в шею. — У тебя есть мужчина, который требует внимания.

— Неужели? И в каком же внимании ты нуждаешься? — смягчившись, осведомилась Бланш.

— Пойдем со мной, горожанка. — Питер подтолкнул ее к спальне. — Я покажу тебе.

Увидев нетерпеливый блеск в его глазах, Бланш забыла обо всем.

— Мне надо срочно в город, у Реджи закончилось детское питание, — сказала Бланш. — Хочешь поехать со мной?

Эйлин покачала головой. Ей ничего не хотелось делать. Всю ночь она проворочалась с боку на бок, расстроенная вчерашним инцидентом с Шоном. Что она сказала или сделала не так, из-за чего он замкнулся в себе?

— У тебя неприятности? — спросила Бланш.

— Нет.

— Ты уверена?

— Да все нормально. Может, ты оставишь малыша? Я с удовольствием посижу с ним.

— Да нет, я возьму его с собой. Спасибо. Я недолго, — добавила Бланш и, бросив на подругу обеспокоенный взгляд, уехала.

Эйлин подумала, что ей все-таки следовало составить Бланш компанию — они не так часто видятся, — но потом решила, что в ее подавленном состоянии лучше сидеть дома.

Она подошла к окну и выглянула на улицу. Ее взгляд невольно переместился в сторону конюшни. У нее забилось сердце, когда она увидела Шона, который вышел из конюшни и повел жеребца к прогулочному загону. Эйлин смотрела, как он оседлал жеребца, а затем с неизменно поражающей ее легкостью вскочил на него. Она могла весь день наблюдать за Шоном.

Интересно, если я выйду, он обрадуется моему появлению? — подумала Эйлин. Когда мы встречаемся, между нами всегда будто пробегают искры. Может, я придаю слишком большое значение изменению его настроения?

Возможно. А возможно, нет.

Эйлин отошла от окна с твердым намерением выяснить, как к ней относится Шон Келли.

Шон почувствовал присутствие Эйлин еще до того, как увидел ее. Просто в атмосфере сразу изменилось что-то, появилось легкое напряжение. Он улыбнулся. Что бы там ни было, он знал, что Эйлин здесь.

Усилием воли Шон заставил себя не думать об Эйлин — жеребец требовал предельной концентрации внимания. Он дал ему побегать легкой рысью, потом перевел на шаг, чтобы жеребец остыл немного. Шон постоянно помнил о том, что Эйлин наблюдает за каждым его жестом. Он не ожидал увидеть ее снова после того, как обошелся с ней вчера. Он думал послать ей записку или даже пойти и лично извиниться, но потом решил, что самое лучшее — это ничего не делать. Зачем продолжать отношения, которые ни к чему не приведут?

Но вот Эйлин подошла к загону. Их взгляды встретились, и между ними пробежал ток — сильный, обжигающий. Шон понял, что не может расстаться с ней, сколько бы времени ни продолжился их роман.

Дернув за поводья, он подъехал к тому месту, где стояла Эйлин. Она настороженно смотрела на него.

— Прости меня, Эйлин.

Она улыбнулась. Это было подобно солнцу, выглянувшему из-за темных туч.

Шон вывел жеребца из загона. Он бросил поводья Джону Райли и, не обращая внимания на конюхов, которые таращились на них, обнял Эйлин и поцеловал ее.

— Ты можешь простить меня? — спросил он.

— Всегда.

Широко улыбнувшись, Шон сказал Джону:

— Если кто-нибудь будет меня спрашивать, ты не знаешь, где я.

— Понял, — ответил тот, ухмыльнувшись.

Остаток дня они провели на озере. Эйлин чувствовала себя немного виноватой перед Бланш, которая собиралась привезти ее сюда. Но с ней был Шон, поэтому совесть ее мучила недолго.

Ее переполняло счастье, и это ощущение было для нее внове. Эйлин не знала, можно ли влюбиться так быстро, но она любила все, что имело отношение к Шону. Любила его смех и звук его голоса, его юмор, то, как он смотрел на нее, — будто она самая красивая женщина в мире. Любила ощущение принадлежности ему, когда Шон обнимал ее.

Эйлин не знала, как Шон это сделал, но на следующий день у него снова был выходной.

— А как же твоя работа? — спросила она, когда они лежали рядом в траве и смотрели на плывущие по небу облака.

Шон повернулся на бок и поцеловал ее в кончик носа.

— С тех пор, как ты появилась здесь, лошади спят днем и выгуливаются по ночам.

— Здесь действительно очень красиво, — сказала Эйлин.

— Но ты красивее.

Она обвила его шею руками, и они потонули в горячих объятиях и жарких поцелуях.

— О-о-о... — простонала Эйлин, оторвавшись от его губ.

— Благодарю вас, леди, — сказал Шон, протянув ей руку. — Поднимайся, нам надо немного охладиться.