Давай поспорим

– Только не притворяйся, что не услышала, – издевательски поморщился он. – Готов биться об заклад, что ты в принципе не в состоянии сварить что-то стоящее.

– Дело не в том, что я не могу сварить зелье удачи! – задохнулась я от возмущения. – Просто считаю, что надо решать проблемы самому, а не полагаться на везение! Знаешь, как в книгах? Главные герои всегда действуют!

– Ты теперь в мозгоправы заделалась? – хмыкнул Киран, высокомерно рассматривая меня из-под полуопущенных ресниц. – Признай, Амбер, что зелье удачи тебе не по зубам.

Он обошел меня и преспокойно направился в сторону стеклянного атриума, в котором находилась столовая. Чувствуя себя чудовищно уязвленной, я буравила его широкую спину яростным взглядом и кипела внутри, как забытое на горелке зелье. Странно, что из ноздрей не вытекал тонкими струйками дым.

Магистр Элиза Макгомерри, преподававшая у младших курсов ботанику и управлявшая оранжереей, называла это место храмом растений и считала, что входить в этот храм в дурном настроении – смертный грех. Дескать, с цветочками можно возиться только в добром расположении духа, иначе зачахнут. Однако освобождение от дежурства из-за плохого настроения ни разу никому не дала. Помимо всего прочего, магистр свято верила, будто земля излечивала любые болезни. Просто надо активнее копать! Не забывая приговаривать добрые слова.

В общем, после встречи с Кираном Зейном я чудовищно грешила. Переодевалась в зеленый рабочий комбинезон с эмблемой ботанического факультета в виде кольца из переплетенных лоз, излучая исключительно ярость. С раздражением размахивала лейкой над грядками, так что себя чуток полила. И еще пересыпала в воду магической подкормки…

Последнее обнаружила лишь в тот момент, когда на моих глазах аптекарская ромашка вдруг пошла в бурный рост. За полминуты вылезла высотой до колена, заматерела и выплюнула крупные соцветья. Осторожно оглядевшись вокруг – не заметил ли кто-нибудь из сокурсников неожиданного преображения? – я воровато спрятала лейку в кусты и улизнула в противоположный угол оранжереи.

Успокоиться никак не удавалось. Подлый Киран Зейн умел качественно задеть гордость!

– Ничего стоящего не могу сварить? – Представляя физиономию звезды магбола, потрясла я выдранным сорняком, и на колени посыпались комки влажной земли. – Хочешь зелье удачи? Будет тебе зелье удачи! Вызов принят…

– Да как же так можно?! – охнула выросшая за спиной магистр Макгомерри, и я так резко выпрямилась во весь рост, что даже в коленке хрустнуло.

Магистр выглядела искренне возмущенной, совсем как я после встречи с Зейном. Глаза яростно сверкали под стеклышками очков, короткие волосы с магической завивкой торчали из-под съехавшей на затылок цветастой косынки. Судя по степени ее негодования, кто-то заложил, что я превратила нежную аптекарскую ромашку в заматерелую, видавшую жизнь и прочие беды сорную траву, которую не выкорчуешь ни одной тяпкой.

– Что вы сделали? – Она сощурилась и присмотрелась к моему имени, вышитому на кармане рабочего комбинезона. – Студентка Эда Амбер, как вы посмели выдрать одуванчик?!

Я обалдело посмотрела на сжатый в кулаке потрепанный сорняк. Он жалко повесил ярко-желтые головки. Понятно, что прятать выдранный кустик за спину было глупо, но именно так я и поступила, за что оказалась награждена поистине выразительным взглядом от возмущенной Макгомерри.

– Простите, магистр. Мне очень стыдно, но я его хотела взять себе, – ровным голосом соврала я. – Без разрешения.

От изумления у той сползли на кончик носа очки и отпала челюсть. Дар речи ее тоже покинул. Похоже, одуванчики из оранжереи еще ни разу не утаскивали.

– Посмотрите на мои волосы, – продолжила я. – Над ними смеется даже паучья лапка, а в женском журнале написали, что отваром из свежего одуванчика можно смыть эти ужасные цвета.

Макгомерри подслеповато пригляделась к радужному взрыву у меня на голове, потом с укором, как на хулигана, посмотрела на жутковатый папоротник, сидящий в большом глиняном горшке. Из-под густых резных листьев высовывались длинные мохнатые корни, пугающе похожие на паучьи лапы. Казалось, он стремился выскочить из горшка и начать плести огромную паутину.

– Бедняжка, – вздохнула магистр, непонятно к кому обращаясь: ко мне или к нагло обвиненному папоротнику. – Одного кустика будет недостаточно. Надо как минимум десяток. Давайте вместе аккуратно их извлечем из земли, чтобы они не испытывали боли…

Перелопатили половину оранжереи. Единственная, кто испытывала боль, была я. Спина нещадно ныла, будто на мне вспахали три поля. В общежитие возвращалась в потемках и с профессорской авоськой одуванчиков. Длинные корни высовывались из крупных дырок и волочились по мокрой от дождя дорожке. В теплом людном холле на меня ровным счетом никто не обратил внимания. Все знали, что Эда Амбер с большим приветом. То волосы покрасит, то цветочков в оранжерее наворует.