Давай навсегда?

– Поговорить мне, блять, захотелось! – на Пашку тут нахлынули воспоминания прошедшего вечера, а именно разговор с Кариной. – Ты какого хера Карине наплел, что я гей?

– А что, прикольная шутка, – хихикнул Костя. – Здорово же получилось!

– Что, блять, здорово? Я подкатить к ней хотел, а ты… Ууу, ненавижу тебя!

– Не ненавидишь, херни не неси, – спокойно ответил Титов. – Ну, глупость сказал, ну блин. Подумаешь…

– А про парня ревнивого? Тоже глупость?

– Тут не глупость, – серьезно ответил Костя. – У тебя очень ревнивый парень, и он не хочет, чтобы ты связывался со всеми подряд. Да и вообще лучше ни с кем не связывался.

– Титов, что ты несешь? – Пашке хотелось заорать, но вместо этого он просто громко шептал. Будить весь дом совершенно не хотелось.

– Да ладно, ладно, успокойся, – Титов вздохнул. – Забыли.

– Охуеть, забыли! Ты мне всю жизнь портишь, теперь и репутацию решил испортить?

– Блять, Паш, ну вот чего ты, блин… Я, может, хочу подружиться с тобой. Снова!

– Пиздарики на шарике… А че случилось? Твои дебилоиды уже не веселят?

– Ты о ком?

– О дружках твоих, с которыми ты вечно тусишь.

– Да не, не в этом дело… Я скучаю, Паш… Я очень сильно по тебе скучаю…

И хотелось бы Пашке ответить что-то едкое и колкое, но не мог. Потому что сам скучал по нему жутко. По всем их разговорам до утра, по совместным ночевкам, по походам на турники, по общим шуткам. Вообще по всему. Голод по Титову был настолько сильным, что отрезал сейчас все пути отступления. Этот голод выкручивал все его тело по ночам, заставлял впадать на долгое время в депрессивное состояние.

– Я… – хотел было что-то сказать, но слова застревали в горле.

– Паш, блин…. Я знаю, что вел себя как придурок. Я знаю, что сделал много вещей, за которые ты меня должен был, по меньшей мере, избить в мясо. Но… Да блять!

Костя откинулся на подушку и тяжело задышал. Закрыл ладонями лицо, что-то орал закрытым ртом. Пашка просто лежал, ощущая, как по телу разливается приятное тепло. Неужели Костя сделал первый шаг к примирению? Это было… Это было фантастически! Но… Было огромное но. Два года между ними – это вообще не шутка. Они стали совсем другими людьми. И после всего случившегося верить Титову… Пашка не мог так просто сдаться.

– Паш, – тихо произнес Титов, вновь поворачиваясь на бок и заглядывая в глаза Короткову. – Ты хоть капельку хочешь? Ну… Чтобы мы снова стали друзьями?

Да что там капельку! Пашка был готов из трусов выпрыгнуть, лишь бы снова вернуть все, что было. Но не хотел вот так сразу. В нем проснулась стервозность, которой никогда в жизни не было.

– Костя, – начал Пашка, пытаясь спрятать ухмылку. – Я много чего натерпелся от тебя за эти два года. И не нужно отрицать, что ты здесь вообще не при делах. Согласись, твой косяк.

– Мой, – кивнул Костя, скривившись. – Но в свое оправданием могу сказать, что сделал это не просто так… У меня были причины…

– Я не хочу знать о причинах, – отрезал Пашка. – Ты знатно попортил мне жизнь, Титов. И если хочешь снова быть моим другом, как тогда… То придется меня завоевать!

Хоспади, как пафосно звучало! Будто принцеска, етить-тарахтеть. Но ладно, похер, погнали.

– Каким же образом? – хитро прищурился Титов. – Как я могу… ммм… заслужить твое прощение? – На этих словах он склонился над Пашкой так низко, что Коротков почувствовал на своих губах его горячее дыхание. Вот черт! Неудивительно, что ему все девчонки готовы дать, потому что даже Пашка вдруг понял, что в трусах у него стало влажно. Мурашки по коже отплясывали лезгинку, член дернулся и начал активно поднимать ткань трусов. Блять, блять, блять! Не на Титова же у него должно вставать! Он же друг и… мужик, блин! Здоровенный такой мужик! Ладно, можно списать это на девственный недотрах и ничего такого. Пашка судорожно сглотнул, но взгляда оторвать не мог. Костя действовал на него как удав на кролика.

А удав прекрасно справлялся со своей задачей. Обшарил взглядом по всему лицу Пашки, улыбаясь так соблазнительно, что любая бы на месте Короткова умоляла бы о том, чтобы Костя тут же поимел ее. Но Пашка не такой, он кремень, он нормальный пацан со своими пацанскими правилами и никакими штучками не свести его с праведного гетеросексуального пути. А Костя прикоснулся кончиком носа к носу Короткова, а потом и вовсе потерся им о щеку. Пашка только всхлипнул.

– Желание, – пискнул Пашка. Титов изумленно уставился на Короткова. – Ты должен доказать мне, что это не очередная твоя игра, что ты не хочешь в очередной раз меня подставить, кидануть, полоскать мое имя по всей округе.

– Желание? – усмехнулся Титов. – Одно?

– Нет! – выпалил Пашка. Сама идея ему вдруг начала жутко нравится. – Пять. Пять гребанных желаний. И только когда ты их все выполнишь, тогда и поговорим о примирении.

– Ты сейчас серьезно, что ли? – Титов нахмурился. – Я должен доказывать тебе, что я на полном серьезе хочу с тобой дружить?

– Именно, – кивнул Пашка. – Только так. Или мне напомнить о всем дерьме, что ты для меня сделал?

– Ладно, – примирительно сказал Костя. – Хорошо. Если ты именно так ко мне относишься…

– Что, струсил? – усмехнулся Пашка.