Давай, до свиданья! Как спастись от мигрантов

В июне 2007 года Государственный комитет по миграции и занятости Кыргызской Республики совместно с Министерством труда Республики Корея подписали Меморандум о взаимопонимании. Данная программа предусматривала, что 5 тысяч кыргызских трудящихся пройдут программу предварительной подготовки (получат информацию о стране, включая вопросы культуры и законодательства, информацию о работе, условиях труда и требованиях работодателя), посетят курсы корейского языка, после чего смогут поехать в Южную Корею для работы в промышленности и сельскохозяйственном секторе. Несмотря на то, что уровень оплаты труда трудовых мигрантов в Южной Корее выше, чем в России, по данным на март 2008 года, в Корею прибыли всего 8 человек.

Парадоксально, что, несмотря на низкий образовательный уровень и отсутствие профессии, мигранты рассматривают Россию как страну, в которой деньги валяются под ногами. Несмотря на устойчивое мнение, что гастарбайтеры готовы трудиться за гроши, зарплатные ожидания у людей, готовящихся мигрировать в поисках работы, существенно выше реальных зарплат, получаемых мигрантами, работающими в настоящее время на рынках СНГ. Так, по данным исследования «Трудовая миграция и продуктивное использование человеческих ресурсов. Кыргызская Республика, 2009 г.», в России отмечен низкий уровень предлагаемой оплаты труда мигрантов. Согласно результатам опроса примерно 63 % работодателей готовы платить 100–200 долларов США в месяц, и каждый четвертый работодатель сказал, что готов платить 200–300 долларов США. Лишь 7 % местных работодателей, участвовавших в опросе, заявили, что готовы платить работнику дефицитной профессии 400 долларов и выше.

Однако едущие в Россию мигранты мечтают о совершенно ином уровне доходов. Так, на зарплату до 1000 долларов рассчитывают 23 %, а подавляющее большинство — 47 % — надеется на заработки 1000–3000 долларов США. Столкновение с жестокой реальностью современной России, когда далеко не все местные жители имеют такие доходы, приводит к синдрому «обманутых ожиданий» и озлобленности. А ведь это люди, едущие легально, работающие по договорам. Что можно сказать о нелегальных работниках, которые существуют вне правового поля?

При столкновении и тесном взаимодействии носителей разных культурных ценностей конфликт неизбежен. Иммигрант-мусульманин в Европе встречается с действительностью, настолько не похожей на его привычный жизненный уклад, что этот человек «окукливается» и внешне, и внутренне. Внешняя форма выражается в том, что он стремится общаться преимущественно с соотечественниками или единоверцами… Одновременно мигрант замыкается в себе, и даже если в традиционном обществе его религия имела вид народного обрядоверия, то в новых условиях его религиозные представления принимают форму сверхценных идей. Он становится во всем враждебен окружающему обществу. Кстати, абсолютно так же оценивают эту ситуацию аналитики МВД РФ: «…Развивающиеся негативные тенденции вполне закономерны с точки зрения социопсихологии и теории массового поведения. Рост неассимилированных чужеродных общин с высоким уровнем самобытности, этнокультурные различия, неуважение к обычаям и традициям коренного населения становятся раздражающим фактором и вызывают рост напряженности в обществе» (Проблемы государственного регулирования ситуаций обострения межнациональной напряженности в России. Труды Академии управления МВД России).

Даже для сформировавшейся личности с устойчивой психикой это тяжелое испытание. Для многих же молодых людей, прибывших к нам из стран Средней Азии, и без того непростая жизнь в совершенно чуждом им мире осложняется глубокими психологическими травмами, полученными ими в детстве в условиях гражданской войны. Особенно это важно для таких стран, как Таджикистан, где гражданская война бушевала с 1992 по 1997 год. В серии конфликтов в Таджикистане, как полагают, погибли пятьдесят тысяч людей. По другим данным, война стоила примерно 100–150 тысяч жизней.

Около полумиллиона человек (10 % всего населения страны) стали беженцами, переселившись в другие районы Таджикистана или эмигрировав в Россию и другие страны. Война носила характер вооруженного межкланового и этнического конфликта, чему способствовали клановое мировоззрение жителей страны (кроме таджиков, в РТ проживает более 80 национальностей) и высокая степень их религиозности.

Более 60 тысяч человек бежали в Афганистан и 195 тысяч были вынуждены переселиться в страны СНГ. Число внутренних переселенцев достигло около 1 млн человек. В послевоенное время при посредничестве международных организаций на Родину было возвращено около 800 тысяч таджикских беженцев из Афганистана, Пакистана, Ирана и стран СНГ.