Дата С: Когда жизнь начинается заново

Придерживая болтающиеся сзади сидушки, они направились к расстеленным парапланам.

– Если я говорю бежать, значит, ты бежишь, – Лёша был собран и строг, никаких сантиментов.

Оксана кивнула.

Он пристегнул себя сзади. В отдалении те же манипуляции проводил и Рахим, который летел в паре с Розой. Та крикнула, но ветер унёс слова в сторону. Наверняка что-то ободряющее, поэтому Оксана помахала рукой в знак того, что послание принято.

Как ни странно, голова была пронзительно ясной. Она видела перед собой не страшный обрывистый, а вполне покатый спуск с небольшим уклоном. Трава кругом вытоптана бесчисленным количеством ног, которые разгонялись тут перед взлётом. Тимур тоже торчал на старте, спустившись на десяток метров вниз.

– Побежали! – скомандовал Лёша и навалился сзади.

Одной рукой вцепившись в ремень на груди, другой сжимая штатив, Оксана зажмурилась и бросилась вперёд. Теперь главное – во что бы то ни стало поднять параплан и не опозориться. Пара шагов далась легко, но поднимающееся за спинами полотнище заставило их буксовать.

– Бежим! – рявкнул в ухо Лёшка, и она испуганно распахнула глаза.

Пробегая мимо Тимура, Оксана заметила, что тот снимает их взлёт. В этот же момент как-то просто и непринуждённо её притянуло к сидушке.

– Не садимся, не садимся! – заорал Лёшка.

– Я не сажусь, оно само! – запищала в ответ Оксана. Мимо проплыло хохочущее лицо Тимура.

– Ага, само, – с сарказмом буркнул Лёшка.

За всеми перипетиями Оксана и не заметила, как они оторвались от земли. Только что ноги пружинили по безопасной тверди, а спустя миг уже месили воздух. Оксана снова зажмурилась, скукожилась, к горлу подкрался очередной приступ тошноты.

«Дыши, дыши! Дура, зачем?! Зачем согласилась?»

– Ногами не болтай! – в мысли ворвался строгий Лёшкин голос.

Она послушно уняла трясущиеся ноги и замерла. Лёшка почувствовал её оцепенение и повторил:

– Не бойся, я с тобой!

Воздух. Много-много воздуха. Оксана чувствовала, будто небо обтекало её со всех сторон. Она чуть-чуть приоткрыла сомкнутые глаза. Сквозь крохотную щель, заштрихованную ресницами, мелькала размытая картинка – внизу проплывала земля. Оксана вздохнула и осторожно выпрямилась; теперь через сощуренные глаза виднелась толика неба. Его синева выглядела не страшно, скорее наоборот. Лицо, сведённое напряжением в маску, оттаивало. Оксана приоткрыла глаза чуть шире и даже осмелилась посмотреть по сторонам. Главное, не вниз. Рядом парил оранжевый параплан, ветер доносил оттуда неясные звуки – кто-то пытался до неё докричаться. Роза! В груди потеплело, и от этого стало легче дышать.

Сжатый с силой кулак отозвался болью, и она с удивлением обнаружила монопод, про который, конечно же, забыла. Поводила рукой в воздухе, даже попыталась улыбнуться, чтобы на видео остались не только гримасы ужаса. А вокруг разливалось то, что принято называть одним ёмким словом «красота». Плавные линии холмов походили на волны моря, а они с Лёшкой плыли по другому морю, небесному. Чувство невесомости, и со всех сторон обступала бездонная синь. Вдалеке едва заметными росчерками парили птицы, наверняка недовольные нашествием летающих чужаков. Похожий на гигантский оранжевый бумеранг, рядом всё так же кружил параплан Розы и Рахима.

Алексей потянул за какие-то ему одному ведомые нити, и расстояние между ними и оранжевым соседом сократилось. Уже можно было разглядеть, как Роза размахивала моноподом. «Бедный Рахим, – пожалела Оксана инструктора. – Эмоциональный пассажир ему достался».

Сама она сидела мышкой, боясь пошевелиться, только вертела головой. Периодически Лёшка что-то спрашивал, проверяя, жива она или в отключке. Неожиданно Оксана решила запеть. Вот прямо завопить во всё горло, чтобы прогнать остатки страха, который не пропал, а затаился где-то в нижней части живота. Слов она не помнила, поэтому лепила песню из тех обрывков, что сохранились в памяти:

– Меж нами память и туман, я как во сне…

– Ты что-то сказала? – в правом ухе тут же прозвучал Лёшкин вопрос.

– Нет. Я пою…

– Что? Не слышу.

– Пою, говорю! Песню!

Она скорее почувствовала, чем услышала, что Лёшка хмыкнул, но было плевать. Ей хотелось петь, значит, она будет петь. Оксана вдохнула побольше воздуха и продолжила уже громче:

– Меж нами память и туман, я как во сне, я как во сне! Наверно, только параплан поможет мне, поможет мне…

За спиной подхватил Лёшка, вплетая свой довольно сносный баритон в её певческие потуги:

– Наивно это и смешно, но так легко…

– Моим плеча-а-ам!

– Уже зовёт меня в полёт мой дельтаплан…

– Мой парапла-а-ан!

Лёшка рассмеялся и постучал костяшками пальцев по её шлему. Переделка песни пришлась ему по душе. Не зная продолжения, Оксана затянула было тот же куплет, но Лёшка знал слова дальше:

– Вот я-я-я надену два крыла, и ближе ты-ы, и ближе ты. Меня любовь оторвала от суеты-ы-ы, от суеты. Пусть людям крыльев не дано, но так легко мо-о-им плеча-а-ам. Уже зовёт меня в полёт мой параплан, мой параплан, мой парапла-а-а-ан![11]