Дашкова

Текст Дашковой был переполнен неприятными откровениями о членах русской императорской семьи. Кажется, что, в первую очередь, должны пострадать Петр III и Павел I. Но на самом деле, невзирая на славословия в адрес Екатерины II, главного удара удостоилась она. Неблагодарная, равнодушная, погруженная в сластолюбие, отвергавшая истинных патриотов, захватившая власть без права, причастная к убийству мужа и к отстранению сына от престола. Как позднее написала о мемуарах Марта С.Р. Воронцову: «Везде видна княгиня, увлекающаяся до энтузиазма иногда (может быть, слепого) добродетелями своей государыни, но никогда не мирволящая ее порокам».

Между тем русский патриотизм в войнах с Наполеоном во многом основывался на победах времен Екатерины II. Гвардейский поэт С.Н. Марин написал в 1804 г. «Марш Преображенского полка»:

«Пойдем, братцы, за границу,

Бить Отечества врагов!

Вспомним матушку-царицу,

Вспомним, век ее каков!»

Мемуары нашей героини помогали вспомнить не только славу, но и пороки. Стала бы их публикация для России вторым Аустерлицем? Вряд ли. Но Александр I старался избежать такого развития событий. Одной угрозы в давнем разговоре Дашковой с Потемкиным было достаточно, чтобы возбудить подозрения. В апреле 1804 г. император покрыл из казны долги княгини – пресловутые 44 тыс. Таким образом, он налагал на ее уста печать, платя за молчание. Или, по крайней мере, за нераспространение.

Как и в случае с августейшей бабушкой императора, Дашкова деньги брала, но поступала по-своему. К чему, впрочем, тоже были готовы. Когда мисс Уилмот покидала Кронштадт, ее задержал личный представитель государя М.С. Кайсаров, который не только досмотрел багаж, уже опечатанный таможенниками, но и задержал отплытие корабля. Все бумаги, включая ноты и учебные тетради, были конфискованы. Темная история. Марта утверждала, что под угрозой личного обыска сожгла свой экземпляр. Но, скорее всего, она отдала его. Позднее, уже после победы над Наполеоном, супруга Александра I императрица Елизавета Алексеевна попросила подругу своей юности графиню В.Н. Головину написать воспоминания. Сходство некоторых пассажей о царствовании Павла I с мемуарами Дашковой наводит на мысль, что Головиной был предоставлен образец. Так или иначе, но текст «Записок» в императорской семье имелся.

Когда, уже после Наполеоновских войн, Марта задумала издать английский вариант, якобы восстановленный ею по памяти, в дело вступили родные Дашковой. Сама мисс Уилмот, вернувшись на родину, составила себе из подарков княгини приданое и в 1812 г. вышла замуж за выпускника Оксфорда священника Вильяма Брэдфорда, сначала получившего приход в Суссексе, а затем служившего при британском посольстве в Вене.

В феврале 1813 г. Марта направила к жившему в Англии бывшему послу С.Р. Воронцову копию «Записок», «с нетерпением» ожидая его «замечаний». Семен Романович был шокирован. «Я читал и перечитывал… удивляясь все более и более… Думая писать замечания на все, что в этом томе есть неточного, что в нем рассказывается не только ложного, но и невероятного, на явные анахронизмы, которые бросаются в глаза всем и каждому… я отметил цифрами те места, на которые из уважения к истине я должен был указать и которые обязан был опровергнуть, чтобы не иметь на совести упрека за то, что преступным молчанием, так сказать, дал свое одобрение изданию, которое может только сильнейшим образом повредить памяти моей сестры».

Сколько бы миссис Брэдфорд ни обещала, что деньги от публикации пойдут в помощь русским раненым, Семен Романович возражал, что опротестует книгу, «которая повредит той, кого вы думаете восславить». Старик настолько разволновался, что утратил хваленую британскую вежливость: «И все это предано будет печати с рукописи, воспроизводящей по памяти (можно представить себе с какой верностью и точностью) другую сожженную рукопись!»

Позиция Воронцова-отца легко объяснима беспокойством за карьеру сына – Михаила Семеновича. В тот момент генерал-майора, героя войны 1812 г. и Заграничного похода русской армии, будущего командира оккупационного корпуса во Франции. Дома цензуре вменялось в обязанность следить, чтобы «в публикуемые воспоминания не вкрадывалось ничего, могущего ослабить чувства преданности… высочайшей власти». Многие рукописные копии мемуаров были изъяты у их владельцев, поскольку подрывали «верность и добровольное повиновение».

Ведь и Герцен предпринимал свое издание вовсе не с целью возвеличить Дашкову. Его задача на протяжении всех лет существования Вольной типографии состояла в том, чтобы предоставить русским читателям тексты, открывающие завесу над тайнами императорской фамилии. Иными словами «ослабить чувство преданности».