Дары зингарцев

Три последующих дня Конан занимался муштрой вендийцев. Они и в самом деле оказались хорошими воинами - и послушными и восприимчивыми учениками.

- Если заткнуть все дыры хотя бы парами, - сказал Конан к вечеру третьего дня, - и навалить камней, что бы в лаг зингарцы могли протискиваться только поодному...

Они с Тай Юэнем, Сагратиусом и Киндой сидели на теплой плоской крыше дворца. Золото остывало медленно, нехотя отдавая ночи тепло, ветер едва шевелил первую листву у них над головами.

- Это нетрудно сделать, - отозвался князь. - Мне тут в голову пришла одна мысль... Только не смейтесь, хорошо?

Он негромко сказал что-то одному из вендийских воинов, стоявших в дозоре на крыше. Тот широко ухмыльнулся и скрылся в доме.

Конан, продолжавший прикидывать завтрашнюю расстановку сил, успел забыть о нем в тот же миг, и потому едва не вскочил с места, когда вендиец вернулся.

В первый миг киммериец схватился за оружие - во второй расхохотался.

- Нергал меня побери! Прекрасная мысль, Юлдуз! А еще у вас есть такие маски?

На голове у смуглдого воина красовалась жуткая личина демона-ракши - с огромными зубами, с выпученными глазами, со всклокоченными волосами из конской гривы. В темноте зрелище было довольно жуткое - недаром Конан так подскочил, увидев это страшилище.

- Такая маска есть у каждого воина - для Долгой Пляски в один из летних праздников, - ответил Тай Юэнь, очень довольный произведенным впечатлением. Ручаюсь, что зингарцы никогда не видывали ничего подобного. Если подействовало даже на тебя...

- Еще как подействовало! - отозвался Конан. Завтра мы все это пустим в ход.

На рассвете четвертого дня Юлдуз сказал Конану:

- Что ж, они идут и будут здесь после полудня. Он легко поднялся с циновки,сбросил расшитую накидку, и Конан заметил, что князь сменил просторные придворные одежды на простые брюки и куртку черного плотного шелка. На ногах у него были мягкие плетеные сандалии, их ремни плотно оплетали щиколотку поверх тонкого короткого вязаного чулка, где большой палец отстоял от остальных, чтобы пропустить крепящий ремень. Еще Конан увидел за спиной у Тай Юэня два меча. Один из них был ему знаком - с этой катаной, наследством таинственного отца-ткача, пришел в отряд к киммерийцу юноша Юлдуз. Второй меч был словно братом-близнецом первого, и на гарде его так же переплетались в вечной схватке два драконьих тела.

"Настоящий воин дерется двумя мечами и носит их за спиной, - всплыл в памяти Конана скрипучий голос Учителя. - Если ты встретишь кого-нибудь с двумя мечами, скорее всего, это будет один из моих Учеников. Ты узнаешь его."

Но Юлдуз носил меч за спиной и владел им не хуже самого Конана еще десять лет назад, и потому киммериец лишь спросил не без зависти в голосе:

- Где ты умудрился раздобыть вторую точь-в-точь такую же катану? Это ради нее ты вскрывал древний храм, чтобы его сокровищами расплатится с купцами, приплывающими раз в сто лет?

Тай Юэнь посмотрел на него чуть удивленно.

- Я думал, ты уже понял, - ответил он, и в словах его Конану послышалась укоризна. - Она оттуда же, откуда и ты когда-то вынес свои клинки: из оружейни старого Учителя, что живет в садах среди пустынь.

Конан, шагавший рядом с ним по пустым залам дворца к потайному ходу в скальный лабиринт, замер на месте и воззрился на друга.

- Так ты был там! - выкрикнул он наконец, едва к нему вернулся дар речи.

- Был, - ответил Тай Юэнь. - Правда, недолго.

- Почему же не сказал сразу? - Думал, ты сам уже догадался.

- Думал! - передразнил его Конан. - То же мне, пророк! Зингарца видишь за два дня пути, а что перед самым носом... Давно ты был там?

- Лет за пять до тебя. Не стой на месте, пойдем. Князь потянул киммерийца за рукав. - Нам еще нужно успеть всех расставить. Я расскажу, пойдем.

- Видишь ли, - начал Тай Юэнь, как обычно, издалека, - я шел туда совсем не учиться. Я шел вслед за своим сном. Вернее, за снами. Несколько лун подряд повторялось мне одно и то же видение: я иду по пустыне, не чувствуя ни жажды, ни усталости, я лечу, как пущенная стрела, а передо мной маячат горы и пышный сад у самого их подножия. И в этом саду встречает меня человек, подобный богу, и что-то говорит мне - самое важное, самое сокровенное. И лицо его сурово и исполнено света. А потом я просыпался и не помнил ни слова. Так повторялось изо дня в день, вернее, из ночи в ночь, пока однажды на рассвете я не разбудил жену и своего саккея, сказал им, что ухожу на несколько лун или полгода и оставляю на них княжество. Я знал, что вернусь, а потому не особенно беспокоился, тем более, что на Тай Кин Бо - ты ведь с ним уже знаком - вполне можно положиться. Я оседлал коня, взял с собою пятерых спутников и поскакал туда, куда вел меня мой глаз Падды...

- Талисман? - озабоченно спросил Конан.

- Нет, глазом Падды мы называем третий глаз человека. Он расположен вот здесь, - Тай Юэнь постучал себя пальцем по лбу над переносицей, - и есть у всех, только не у всех он открыт... У тебя, например, я знаю, он открывается в миг сильной опасности.

- Это не глаз, это чутье, - возразил киммериец.