Дары и анафемы

Иной сборник языческих свидетельств о человеческих жертвоприношениях в античном мире составляет христианский писатель конца II века Климент Александрийский: «Мессенец Аристомен заколол триста человек Зевсу Итомскому, полагая, что столь великие и вместе с тем столь изысканные гекатомбы совершил при благоприятных предзнаменованиях. В том числе закланных был и Теопомп, царь лакедемонян, благородное и жертвенное животное. Тавры — племя, населяющее полуостров Таврику, тех из чужестранцев, которых они у себя захватят, после того, как те, плывя по морю, сбились с пути, сразу приносят в жертву Артемиде Таврической. Эти заклания Еврипид вывел в трагедии. Моним же в „Собрании удивительных вещей“ рассказывает, что в Пелле, городе Фессалии, приносят в жертву Пелею и Хирину ахейцев. Аентиклид в книге „Возвращения“ сообщает, что ликтийцы (это критское племя) закалывают Зевсу людей, а лесбосцы подобную жертву приносят Дионису, по словам Досида. Фокейцы же (не премину сказать о них), как Питокл повествует в третьей книге „О согласии“, устраивают человеческсие всесожжения Артемиде в Таврополье. Житель Аттики Эрехтей и римлянин Марий принесли в жертву собственных дочерей: один — Персефоне, как сообщает Демарат в первой книге „Трагедийных деяний“, другой же, Марий, — Аверрункам, как рассказывает Дорофей в четвёртой книге "Италийской истории» (Климент Александрийский. Увещание к язычникам. 42,2-7).

И римляне не были чужды этому обычаю. В 536 г. во вторую пуническую войну по совету Сивиллиных книг на базарной площади были живьём зарыты в землю два галла и два грека (по мужчине и женщине)[301]. В крайне стеснённых обстоятельствах употреблялся обет священной весны. В силу этого обета все, что родится в будущую весну живого, не исключая и людей, должно быть принесено в жертву богам. Убивать, впрочем детей не решались в историческое время, а давали им вырасти до зрелого возраста и затем выпроваживали их за пределы своего отечества на все четыре стороны. Подобный обет раз сделали и Римляне в начале второй пунической войны (537 г.), ограничив, впрочем его одними жертвенными животными и через 21 год действительно исполнили обещанное[302]. Был у римлян и своеобразный ритуальный штрафбат — Devotio: посвящение человека в искупительную жертву за государство. У римлян полководец мог обречь в жертву подземным богам кого угодно из списка воинов, чтобы чрез это отвратить гнев богов от своего войска. Обречённый бросался в самый пыл сражения и если был убит, это значило, что жертва принята богами благоприятно. Если же он оставался в живых, то вместо него все-таки хоронили изображение человека и над ним приносили очистительную жертву[303].

Язычники и сами со временем начали гнушаться подобными практиками: “ — Смотри, что ты делаешь, преступный Дамид! Своими словами ты едва не опрокидываешь храмы и алтари богов. — Не все алтари, Тимокл. Ведь что ж в них дурного, если они полны благовоний и фимиама? Но я увидел бы охотно свергнутых со своих оснований алтари Артемиды в Тавриде, на которых эта дева наслаждалась известными всем жертвоприношениями, радовавшими её” (Лукиан. Зевс трагический, 44). «Известные всем жертвоприношения” Артемиде — это намёк на историю Ифигении…

В Аркадии богу Ликею «обыкновенно» приносили в жертву мальчиков (Августин. О Граде Божием. 18, 17).

"В историческую эпоху здравое чувство Греции победоносно борется с этим страшным пережитком. Где человек заменяется жертвенным животным[304]; где — куклой; где человек остаётся человеком, но жертвоприношение заменяется окроплением жертвенника его кровью, или же его сбрасывают со скалы, принимая меры к тому, чтобы он был спасён; где, наконец, очень редко, — и это было самым строгим отношением к старине, — для жертвоприношения приберегают присуждённого к смертной казни преступника. Все это были так называемые «фармаки», то есть средства «исцеления» государства от болезни"[305].

И все же — было… Было и в Греции, было и на Руси.