Дары данайца

«Понедельник — день тяжелый», особенно в эти времена, хорошо не догадывались о моей принадлежности к человеку прямо ходящему и большинство анализов взяли на месте моего пребывания, а потом на каталке отвезли в рентген кабинет, где просветили мой череп в двух проекциях — будут искать трещины в Мишкиной бестолковке. И никакого лечения. Голова не болит? Какое тогда к хренам лечение? Сон и питание лучшее лекарство, а остальное от лукавого. Кстати, совершенно согласен с мнением зав. отделения, я и в своем двадцать первом веке настороженно к нашей медицине относился, а уж в а пятидесятые годы тем более десятой дорогой надо все эти клиники обходить.

Ближе к концу дня, проведать меня пришел следователь, торопился, задал несколько вопросов, даже не поинтересовавшись, что делал подросток глубокой ночью на улице, быстренько оформил протокол, который подписала дежурная медсестра, и отчалил со спокойной совестью. В целом все его труды в протоколе сводились к ставшей бессмертной в будущем шутке — Шел, упал, очнулся, гипс. Ну и хорошо, мне его присутствие не очень понравилось, тем более у Миши всегда были сложности в общении с милицией, не с милицией вообще, а конкретно с детской комнатой милиции. И вот ведь не задача, сам по себе Миша среди подростков не особо выделялся, но игнорировать разборки с соседним районом, когда с двух сторон сходились до сотни полторы подростков, он не мог в принципе. Таково условие среды, в которой он жил, и если не принимать участие в этой «общественной» жизни, то недолго стать изгоем, когда каждый «нормальный» пацан при нечаянной встрече, будет считать своим долгом, выразить презрение. Вот так и получилось попасть на учет, да еще сотрудник этой комнаты непонятно почему взъелась именно на него, хотя понятно почему, кого — то из ее родственников домушники обнесли, а участие Мишки в таких делах ни для кого в округе секретом не являлось. Статус, мать его.