Дары Богов

– Он художник, его картины прекрасны, и он выращивает овощи, которыми питаются жители деревни. Это намного полезнее того, чем занимается Ксант. А ещё у моего мужа есть сердце, большое доброе сердце и светлая душа. Тот, кого ты мне сватаешь, давным-давно утратил все свои благородные качества.

Горн был в ярости, но взял себя в руки и спокойно произнёс:

– Никому не рассказывай о своём муже, слышишь? Не вздумай проболтаться! Это опасно и для него, и для тебя. Ты рассказывала о своей свадьбе кому-нибудь?

– Да, – ответила Биргит, тоже немного утихомирив свой пыл, – я говорила об этом Лоре, поделилась с ней радостью.

– Больше никому не говори. Лора умеет хранить секреты, но предупреди её, чтобы она не сболтнула лишнего.

– Да, я понимаю, что лучше это пока оставить в тайне.

Продолжать разговор не хотелось. Биргит коротко простилась с магом и перенеслась к себе домой.

Глава 9

Город Елис, провинция Эилфир. Дворец Ксанта

Биргит сказала круглолицему управляющему, что не нужно докладывать хозяину этого дома о её визите, она сама к нему пройдёт, и она хорошо знает дорогу к залу церемоний. Тобо предложил прохладного морса. Она отказалась. Такая услужливость ей была не по душе, но тешила самолюбие бессмертного, иначе он бы давно приструнил своего слугу.

Чтобы попасть в зал церемоний, надо было пересечь передний зал, свернуть за арку в малую гостиную, которая, как и раньше, оставалась полупустой, пройти по длинному узкому коридору с лепниной под потолком, выйти в сад и дойти до массивных дверей толстостенной постройки. Дворец был построен давно, и в таком сооружении раньше, вероятно, располагалась тюрьма или пыточная для нерадивых рабов.

Дневное солнце проникало через большие окна и наполняло зал золотистым светом. Тут по-прежнему было чересчур просторно.

– Здравствуй, Биргит, я ждал тебя, – произнёс Ксант, едва её заприметив.

Она обратилась в тилонку ещё в саду, уж очень ей хотелось проверить, узнает ли её друг. Он узнал, на его лице не было ни тени удивления. А впрочем, не такие явные отличия между её тилонским и вахадоранским обликом: просто другой цвет кожи, глаз, другая форма ушей и чуть глубже голос.

– Здравствуй, друг.

Биргит намеренно называла его другом, чтобы он даже не думал ухаживать за ней. После смерти Падира Ксант попытался сблизиться, но она дала ему понять, что он для неё просто друг, и иные отношения между ними невозможны.

Бессмертный спросил, как её здоровье.

– Отлично, спасибо тебе за это. Горн сказал, что ты мне очень помог, когда я болела.

– Да, если бы не моя магия, только Богам известно, что могло бы произойти, – Ксант наверняка преувеличил значимость своей помощи, дабы произвести на неё впечатление. – Горн рассказал мне о том, что ты оборотень, – он сделал пару шагов ей навстречу. – Биргит, ты очаровательна.

В тёмно-серых брюках и рубахе приглушённого синего цвета она вряд ли выглядела очаровательно, но в её гардеробе не нашлось ничего такого, что подошло бы под обе сущности: ничего ярко-синего, сине-красного, светлосерого или голубого. Ксант уже почти поднёс руку к её щеке, но ей пришлось отвернуться и сделать вид, будто за окном мелькнуло что-то интересное.

– Спасибо за комплимент, – сухо обронила она.

Ксант хотел приобнять её за талию, но Биргит снова ускользнула и уставилась на полотно, занимающее большую часть стены. На нём был изображён вахадоранец в полный рост.

– Этой картины я у тебя не видела, – сказала она.

– Рон полгода назад её закончил. Прекрасная работа, Рон был великим художником.

– Был? Что с ним случилось?

– Он умер пару месяцев назад. Поссорился с кем-то в таверне, какие-то негодяи затащили его на крышу и сбросили вниз. Он свернул шею при падении. Мне об этом хозяин того заведения рассказал. Рон был удивительным человеком, кисти и краски слушались его. Очень жаль, что всё так сложилось. Его работы чудесны, и сколько прекрасных картин он мог бы ещё написать, – вздохнул бессмертный. – Но жизнь продолжается, мёртвых не вернёшь, мы должны жить дальше и думать о будущем, – Ксант пытался подобраться поближе, и, скорее всего, вкладывал в свои слова особый смысл, намекая на то, что Падира уже не вернуть.

– А кто здесь изображён? – спросила Биргит, не спуская глаз с вахадоранца.

– Воин, – ответил Ксант. – Я попросил Рона нарисовать доблестного воина, который принесёт народу благополучие.

– А почему ты не заказал свой собственный портрет? – уж слишком велика была любовь Ксанта к самому себе.

– Я не люблю позировать, это слишком утомительно. В жизни есть занятия куда более интересные.